ШВЕДСКИЙ КОРОЛЬ ИОАНН (ЮХАН) III (1568 — 1592 ГГ.) И ЕГО ПРИМИРИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ПО СБЛИЖЕНИЮ ПРОТЕСТАНТИЗМА С КАТОЛИЦИЗМОМ

 

В 1568 году душевнобольной шведский король Эрик XIV (1560-1568), сын основателя Шведского государства Густава Эрикссона Вазы I (1523-1560), был свергнут с престола заговорщиками его брата Иоанна (Юхана). У низложенного Эрика не осталось больше ни друзей, ни сторонников. Незадолго до смерти несчастного узника, заключенного в знаменитую Грипсхольмскую крепость, даже «духовенство богословскими назидательными фразами выразило мнение, что следует пожертвовать им ради спасения народа»¹.
В 1577 году шведский король Эрих XIV неожиданно скончался, как полагают, от яда данного ему по приказанию его брата Иоанна (Юхана)² . Новым королем Швеции стал Иоанн (Юхан) III (1563-1592 гг.), сын Густава Вазы, ранее освобожденный из заточения риксродом (государственный совет) и активно участвовавший в свержении Эрика.
С именем короля Иоанна III открывается новая страница в истории Евнгелическо-Лютеранской Церкви в Швеции. Созданная на развалинах старой Римско-Католической Церкви, она не всех удовлетворяла. В 70-е гг. XVI в. имела место попытка контрреформации. Главным зачинателем ее был Иоанн III.
Историческая необходимость заставляет нас начать изложение событий, связанных с реформаторской деятельностью Иоанна III, с характеристики и обозрения предшествовавшей Иоанну эпохи. Это дает нам возможность выяснить, насколько отразилась предшествующая Реформация в Швеции на реформаторской деятельности в царствование нового короля.
26 октября 1573 года сошел в могилу последний представитель знаменитой триады шведских реформаторов престарелый арх. Упсальский Лаврентиус Петри (1531-1573). Прошло более пятидесяти лет с тех пор, как его брат Олаус Петри (1493-1552) выступил провозвестником лютеранских идей в Стрегнесе-колыбели шведской Реформации. Результаты, достигнутые за этот период трудами братьев О. Петри, Л. Петри и Лаврентиуса Андре, канцлера первого короля Швеции Густава Вазы, были далеко не блестящи. Реформационные идеи медленно и с трудом проникали в сознание народных масс. Реформация в Швеции не имела для себя той богатой подготовительной базы, какая имелась в Германии; на стороне М. Лютера был немецкий народ, часть очень влиятельных курфюрстов, университеты, школы и ученые гуманисты³ . Зародилась она здесь не из насущных религиозных потребностей шведского народа, а создана рядом королевских указов и решений риксдагов (однопалатный парламент Швеции), почему с самого начала получила преимущественно политический и финансовый характер с ярко выраженным королевско-дворянским оттенком. Шведы с присущей им средневековой ментальностью оказались неспособными понять и оценить по достоинству перспективы предстоящих реформ в области веры и религиозной нравственности. Простому народу была видна и ясна лишь одна разрушительная сторона реформационного движения. Он видел и осознавал только то, что Реформация, культивировавшая свободу веры, отняла у него монахов, похитила святых, лишила богослужение свойственной ему торжественной обрядности: церкви, риз, сосудов и колоколов. Свеи, шведы, не хотели расставаться со старыми церковными традициями, они чувствовали жизненную потребность в духовном окормлении своей Католической Церкви, поэтому не только не питали особых симпатий к Реформации, но, напротив, нередко с оружием в руках выступали на защиту старой веры. Не случайно Густав Ваза I, основатель шведского государства, избегал упоминать само имя М. Лютера и постоянно повторял, что не желает вводить в Швеции нового учения или новой веры.
Жители Полуночной страны, Швеции, как говорилось выше, практически не поддерживали лютеранство, а если и поддерживали, то действия их носили подчас стихийный характер. Здесь речь шла лишь о партийной борьбе с латинством (в лице короля, лидеров Реформации и их сторонников), занесенной извне и вызванной более случайными обстоятельствами, чем ходом истории или логикой событий. Отсюда характерен необычайно медленный процесс появления базовой структуры лютеранства в шведском государстве. Образовавшаяся Протестантская Церковь в этой Скандинавской стране, лишенная прочной основы, т е., народной поддержки, вынуждена была искать себе опоры у короля, в правительстве, риксдаге, сделавшись, в конечном итоге, культурной слугой и рабой короля, что также не могло способствовать развитию внутренней устойчивости народившейся Евангелическо-Лютеранской Церкви. Используя Реформацию в своих политико-экономических целях, короли Швеции были не прочь прибрать к своим рукам движимое и недвижимое имущество Церкви, подчинить ее своему влиянию, раз и навсегда покончить с диктатом римских пап. Но… вместо папизма, как нередко это бывало в истории Византийской империи, водрузили на здание новосозданной Шведской Церкви знамя цезаропапизма. Впрочем, аналогичные государственные отношения в свете реформационных процессов, возникали и в других протестантских странах, в которых государи присваивали себе права власти высших епископов (summus episcopus).
Неудивительно, что Шведская Церковь около полутора веков существовала не только без церковного регламента, но и без определенно сформулированного лютеранского учения. Такая Церковь, лишенная внутренней устойчивости, сделалась ареной борьбы различных протестантских группировок, терпела от «своеволия» королей и казалась почти беззащитной перед Римской Церковью-могущественным врагом «ереси». Отсутствие твердых устоев внутри самой Церкви отразилось весьма деморализующим образом на лютеранском духовенстве, привело население страны к всеобщей апатии к реформам, проводимым «сверху». Таково было в общих чертах положение Шведской Церкви, когда в 1568 году король Иоанн III вступил на престол.
Как известно, борьба между старым религиозным мировоззрением Римско-Католической Церкви и зарождающимся Протестантизмом в Западной Европе сопровождалась ожесточенными богословскими спорами, радикальными сектантскими движениями, народными волнениями и разрушительными религиозными войнами. Это противостояние неминуемо вызывало протесты со стороны людей, стоявших по своему глубокому религиозному чувству и нравственному образу жизни на почве более гуманного и широкого понимания задач и целей христианства в истории человечества. Протест этих гуманистов-реформаторов, воодушевленных религиозными идеями спасения, выражался в попытках успокоить борющиеся массы народов путем компромиссов, уступок, путем ассимиляции старого с новым. В период Реформации в подобных личностях-интеллектуалах недостатка не было. Движимые самыми лучшими намерениями, они чувствовали себя способными разрешить возникший спор между католиками и протестантами в духе мира и любви. Таковыми были, или, во всяком случае, желали быть, известный гуманист и аристократ духа Эразм Роттердамский (1466-1536), сподвижник Мартина Лютера и «учитель Германии» (Praeceptor Germaniae) Ф. Меланхтон (1497-1560), император-миротворец Священной Римской империи Карл V (1519-1556), Фердинанд, брат Карла V, знаменитый нидерландский богослов Георг Кассандер (1512-1566) и другие представители так называемой «примирительной» партии, люди с широкими кругозором и взглядом на христианские вероисповедания. К числу этих лиц принадлежал и король Иоанн Ш, бесспорно, один из образованнейших людей своего времени. Он обладал литературным даром, прекрасно владел иностранными языками (знал немецкий, латынь, английский и итальянский), особенно же проявлял большой интерес к теологии, эстетике и истории. Эта сторона его пылкого характера вылилась в любовь к строительству и памятникам. Огромные замки-крепости, построенные еще Густавом Вазой (Гренсхольм, Вадстена, Кальмар и др.), были по настоянию Иоанна отреставрированы иностранными архитекторами. Эти памятники средневековой архитектуры, поражающие человеческое воображение, по сей день не утратили своей притягательности и величия. Интерес к эстетике и к истории выявился у Иоанна также «в желании перенести эстетические и исторические ценности Католической Церкви в новую Лютеранскую Церковь, которая постепенно стала господствующей в Швеции»⁴ .
Заманчивая идея сближения и примирения протестантизма с католицизмом все более и более захватывала пытливый ум и воображение короля Иоанна. Благо, что обстоятельства этому благоприятствовали. С одной стороны, женатый на принцессе Катерине Ягеллонке, младшей сестре и единственной наследнице польского короля, бездетного Сигизмунда Августа II (1548-1572), Иоанн оказался под сильным влиянием польско-католической свиты своей жены. А с другой, власть, оказавшаяся в руках Иоанна III, была хорошим гарантом в проведении им как внешней, так и внутрицерковной политики.
Первый делом новый король стремился всячески укрепить власть дома Вазы, поскольку абсолютистские тенденции дворянства как никогда усилились. Свержение с престола Эрика XIV означало полную победу дворянства, которое получило от Иоанна широкие права и привилегии. Сильной королевской власти, созданной первыми правителями из династии Вазы, противопоставлялись привилегированное дворянство как сословие и риксдаг как учреждение. Правда, риксдаг еще не созрел для того, чтобы воспользоваться появившимися на миг в начале правления Иоанна III возможностями расширения власти⁵ . Королевский дом Вазы все еще сохранял свою силу, но он уже не был таким влиятельным и могущественным, как раньше. Дворянство же тем временем все больше и больше стало выдвигаться на первый план. Они научились извлекать выгоды из предоставленных им новых привилегий. Молодые дворяне из знатнейших родов предпринимали «паломничества» в Европу, изучали теологию, государственное право и юридические науки. Прекрасно разбираясь в политических вопросах, они были готовы бороться за власть и влияние дворянства в государстве. Поэтому Иоанн III во внутренней политике придерживался испытанной тактики «замирания местных властителей», иными словами,-тактики заключения союзов с высшей аристократией. И это ему на некоторое время удавалось⁶ . Каким был талантливым и прагматичным правителем Иоанн во внутренней политике, таким он оставался во внешней и религиозной. Дальнейшее изложение событий только подтвердит правильность наших выводов.
Интерес к религиозным вопросам пробудился в Иоанне очень рано, богословские споры кальвинистов с лютеранами в царствование Эрика XIV побуждали его с ещё большей энергией углубиться в исследование вероучительных разногласий. В то время, когда король пребывал в мучительных поисках истины, случай свел его с одним лютеранским богословом, посоветовавшим Иоанну за разрешением религиозных вопросов обратиться к сочинениям отцов древней Церкви. Иоанн прислушался к совету и с жаром принялся за изучение патристической литературы. Отсюда король Иоанн рано научился уважать и ценить по достоинству учение древней Церкви и ее обрядность. Находясь в заключении в Грипсгольском замке, он с еще большим рвением и энергией продолжал свои занятия. В лице супруги Катерины Ягеллонки (1562-1583), ревностной католички, и ее капеллана Гербста, Иоанн нашел себе полезных собеседников. По-видимому, в это время, свободное от государственных дел, в сознании короля Иоанна стал складываться собственный взгляд на нестроения в Западной Церкви и план возможного устранения недуга. «Но его реформаторские планы и религиозные убеждения,-как точно подметил историк П. Румянцев, автор ряда известных сочинений по истории Швеции,-получили отчетливые очертания только после ближайшего ознакомления с сочинениями нидерландского богослова, известного в то время представителя примирительной партии в римском католицизме, Георга Кассандера»⁷ . С этим авторитетным мнением нельзя не согласиться. Католический богослов Кассандер, преподаватель риторики и диалектики в Брюгге, считал вполне вероятным воссоединение Католической и Протестантской Церквей при несомненном условии отказа Католической Церкви от наиболее вопиющих злоупотреблений; именно такой реформы добивался он в “Responsio ad barhlomaei Nervn”⁸ . По настоянию Римско-германского императора Фердинанда I (1556-1564) Кассандер изложил свой план воссоединения Церквей в особом сочинении: «Обсуждение спорных религиозных вопросов между католиками и протестантами» (Consultatio de articuhs rehgionis inter tholicos et Protestantis controversis)⁹ . В этом научном труде автор дипломатично сохраняет без серьёзных изменений основные доктрины Римской Церкови, за сторонниками Аугсбургского исповедания частично признает их право на самоопределение. Проект Георга Кассандера пришелся не по вкусу обеим враждующим сторонам и не был принят. «Несмотря на это Римская Церковь прокляла все его без исключения сочинения» ^10. Единственной страной, где его взгляды получили широкое распространение и где был сделан первый опыт для их реализации,-оказалась Швеция. А главным действующим лицом, решившимся осуществить этот грандиозный примирительный план Г. Кассандера, стал король Иоанн III. Полагают, что образованнейший теолог Петр Фехт, получивший образование в Виттенберге, будучи еще секретарем Иоанна Ш, познакомил короля с сочинениями Г. Кассандера. Вскоре ближайший ученик знаменитого немецкого реформатора Ф. Меланхтона П. Фехт сделался доверенным лицом и советником Иоанна. Вместе с ним король продолжал изучение вероучения, обрядовых форм древнехристианской Церкви, церковного права и законодательства. Всестороннее исследование строя Церкви первых веков христианства, глубокое и неизгладимое впечатление, вынесенное из чтения сочинений Георга Кассандера, привели Иоанна к убеждению о необходимости возвращения Шведской Церкви к эпохе первых времен христианства.
К осуществлению своей грандиозной идеи король приступил не сразу. В первые годы правления, при жизни предстоятеля Шведской Церкви Примаса Лаврентиуса Петри, Иоанн III (Юхан) позиционировал себя как лояльный лютеранин. Шведское духовенство возлагало на него самые лучшие надежды и видело в нем защитника Шведской Церкви от всяких притязания Римского престола.
В день коронации (10 июля 1569 г.) новый король издал 13 членов–постановлений с целью повышения дисциплины среди духовенства. Большая их часть была направлена на улучшение образования шведского духовенства. В числе их, помимо прочего, были постановления, своего рода рекомендации, запрещавшие посвящать в пресвитеры недостаточно искусных в красноречии, христианском чтении кандидатов. По существу рекомендации отстраняли от занимаемых мест тех нерадивых пастырей, кто не справлялся со своими служебными обязанностями и не проповедовал Слово Божие. Все «эти постановления Иоанна были приняты радушно и клир усмотрел в них особую ревность его о благосостоянии Шведской Церкви»¹¹ . По настоянию короля, как известно, арх. Лаврентиус специально издал в 1571—1572 гг. «Церковный устав», излагавший правила и советы, что должны делать пресвитеры при отправлении богослужений и совершении Таинств. Устав, кроме того, давал широкие права пасторам и мирянам в избрании епископов, а право окончательного решения о выборных кандидатах оставалось за королем¹² . «Приходы получили самоуправление, где миряне играли значительную роль»¹³ . Все эти благие попечения короля не могли не радовать приверженцев Лютеранской Церкви Швеции. Что побуждало короля проявлять такую отеческую заботу о Церкви? Сказать что-либо определенное по этому поводу трудно. Возможно, столь ревностная забота, проявляемая Иоанном в первые годы правления к лютеранскому вероучению в Швеции, являлась частью хорошо продуманного им стратегического плана. Король осторожничал и не решался вступить в борьбу с таким общепризнанным церковным авторитетом Шведской Церкви, каким был престарелый арх. Лаврентиус Петри. Скорее всего, попечение о национальной Лютеранской Церкви входило в планы короля до окончательной выработки им проекта церковных реформ.
Первый открытый шаг в новом направлении король предпринял на сейме в Стокгольме (1574 г.). В своей речи он ясно изложил свой план действий в области церковной политики. Выразив в словах решительный протест против «жидовской лжи», приписывающей ему склонность к католицизму, Иоанн заявил, что единственная его забота — это «желание защитить строй Церкви первых времен христианства и к нему возвратить Шведскую Церковь»¹⁴ . В предшествующий период времени, по его мнению, обнаружились значительные уклонения от учения святых отцов древнехристианской Церкви. И особенно это уклонение сказалось в чине мессы (литургии), поэтому он находит необходимым приступить к восстановлению литургии в ее первоначальном виде¹⁵ . Не обошел король своим вниманием и тематику проповедей. Пресвитеры, по его мнению, обязаны произносить проповеди для лиц, готовящихся к причащению, и прочитывать при этом молитвы ко причащению, дабы Святая Евхаристия была достойно принимаема¹⁶ . Король выразил также пожелание, чтобы причастники, готовясь к принятию Святых Таинств, проводили свои дни в молитве, посте и воздержании от всякого плотского сладострастия. Свои так называемые «Предложения» (Desiderata) Иоанн III изложил в десяти пунктах. Эти «Предложения», переданные Петром Фехтом на обсуждение представителям Церкви, вызвали различные толки, недоумения и даже открытые протесты со стороны духовенства. Пользуясь, как и его отец, неограниченной властью над Шведской Церковью, король все же настоял на принятии десяти пунктов. Первый шаг был сделан. За ним последовали и другие. На этом же самом сейме состоялись выборы нового епископа. Со смертью престарелого архиепископа Упсальского Лаврентиуса Петри ушла целая эпоха, связанная с историей введения Реформации и основанием Шведского государства во главе с королем Густавом Ваза I.
В российской истории упоминается один интереснейший эпизод встречи царя Ивана IV (1557) с архиепископом Упсальским Лаврентием Петри, прибывшим в составе шведского посольства короля Густав Вазы для заключения мира с Россией. На аудиенции, по требованию царя, московский митрополит беседовал с лютеранским Архиепископом о посте и почитании святых. Иоанн Грозный, один из образованнейших государей Европы, слыл прекрасным церковным полемистом и знатоком догматического богословия. Беседа велась сначала на немецком, латинском и греческом языках. Но вскоре встречу пришлось прекратить, поскольку переводчик недостаточно хорошо разбирался в богословской терминологии; в знак своего расположения Иоанн Грозный пожаловал архиепископу золотую цепь, и на этом аудиенция была закончена¹⁷.
По смерти Архиепископа Лаврентиус Петри, повторяем, новым Примасом Шведской Лютеранской Церкви стал Лаврентиус Петри Гот (1575-1579), из провинции Эстергётланд, бывший придворный капеллан свергнутого короля Эрика XIV, профессор Упсальского университета и ученик немецкого реформатора Меланхтона¹⁸ . Лаврентиус Гот личность довольно известная в шведских церковных кругах, он обладал обширными познаниями в богословских и светских науках. Новый предстоятель имел добрый нрав и характер, но не отличался особенной энергией в церковной деятельности, по своим убеждениям слыл сторонником «широкого взгляда». Современники называли его «шведским Меланхтоном». Надо сказать, что выбор Иоанна не был удачным, Лаврентий Гот оказался не тем человеком, который в полной мере мог быть полезным в осуществлении его замыслов по реформированию Шведской Церкви.
В декабре 1574 г. король вызвал Лаврентиуса Гота для утверждения в Архиепископский сан. Иоанн предложил ему предварительно подписать 17 пунктов, содержащих различного рода обязательства. Архиепископу вменялось в обязанность держаться чистого учения Церкви, истинность которого не опровергается пророческими книгами и апостольскими посланиями, и всячески препятствовать распространению различных мнений, могущих повредить вере истинной Вселенской Церкви; кроме того, архиепископ Упсальский обязывался изучать это учение и защищать его от еретиков, руководствуясь древнехристианскими символами и Преданием как свидетельством благочестивой древности. Но это было не последнее обязательство, предъявляемое Архиепископу в качестве особго предписания. Последние из 17 пунктов, как само собой разумеющиеся, предписывали новому предстоятелю Шведской Церкви всячески побуждать духовенство вверенной ему епархии и профессоров к чтению свято-отеческой туры Православной Церкви и поощрять их в ученых трудах, молитве, постах, трезвенности, целомудрии и благочестивых упражнениях.
Как обязанность возлагалась на арх. Лаврентиуса забота о соблюдении клириками церковных праздников и обрядов. Кроме указанного, с Архиепископа бралось обещание, что он будет заботиться о введении в богослужебную практику частной исповеди, молитв за умерших, почитания святых, елеосвящения над больными, безбрачия духовенства и не станет вводить ничего такого, что не было предварительно одобрено или утверждено решением собора и королем. Последнее обязательство ставило нового Предстоятеля в прямую зависимость от короля и собора.
В феврале 1575 г. Иоанн III сделал еще один шаг к намеченной им цели. По его приказу в Стокгольм прибыли предстоятель, епископы и другие духовные лица. Король предложил собранию внести ряд дополнений к «Церковному уставу»¹⁹, согласно с решениями, принятыми на соборе 1574 года (имеются в виду те 17 членов, которые обязан был принять арх. Лаврентиус Гот). Съезд длился 6 недель. Результатом совещания стало появление «Ординации» (nova ordinantia ecclestiastica-новй церковный порядок), провозглашавшей Священное Писание единственным правилом и образцом вероучения и обходила молчанием символические книги лютеранства. В недоуменных и спорных вопросах Ординация рекомендовала духовенству обращаться к толкованиям учителей Церкви первых шести веков христианства, прилежно читать творения св. отцов и учителей Церкви. Призывание в молитвах святых отвергалось Ординацией, однако она учила чтить и прославлять их как избранников Божиих²⁰ .
Здесь же приводились и причины, почему сочинениям Отцов Церкви, уделяется такое пристальное внимание. «Поскольку Св. Писание Божие есть Сила и Премудрость Божия,-говорилось в Ординации,-правильное понимание и разъяснение его не есть дело ума человеческого и не от способностей людей, но есть дар Божий, действие Св. Духа. Этим драгоценным даром обладали в высокой степени правоверные благочестивые учителя древней Церкви, и в особенности, жившие во времена, наиболее близкие к апостольскому веку и начальной эпохе христианства»²¹ . В Ординации также указывалось, что сочинения новейших учителей, таких как Лютер, Меланхтон и других лидеров Реформаии, авторитета такого не имеют, поэтому увлекаться ими не следует. В Ординации отвергалось и католическое учение о пресуществлении Св. Даров (транссубстанции), но принимались учение, обряды, которых придерживалась древняя Церковь. Так, помимо прославления святых как угодников Божиих, Ординация предписывала почитать Божию Матерь как особую избранницу Отца Небесного, освященную и предочищенную Духом Святым²² . Вследствие восстановления праздников в честь святых и Богоматери, число их значительно увеличилось. Согласно указаниям Ординации иконы «в церкви м о г у т б ы т ь ( — свящ. В. Г.) оставлены, однако при злоупотреблении их должны снять»²³ .
Значительные новшества были допущены в конфирмационном обряде. Испытание, увещание, молитва-неотъемлемая часть конфирмации-завершались возложением руки на голову конфирманта. Одновременно важные решения были приняты и в области административно-дисциплинарной. В качестве высшей инстанции совет епископов, духовенство, с одобрения короля, постановил создание консистории. В будущей консистории должны заседать епископы, ученые, профессора, в обязанность которых входило обсуждение и решение различных вопросов, вносимых на рассмотрение духовными и светскими лицами. Особое внимание уделяла Ординация монастырям. Их предполагалось превратить в убежища и дома приюта для престарелых и заштатных пресвитеров, дабы последние могли там содержаться, молиться и читать Св. Писание. В женских монастырях должны находиться девицы и престарелые матроны. Ординацию подписали арх. Упсальский Лаврентиус Гот и другие лица. Члены съезда подписали ее неохотно, с оговоркой, что обязуются соблюдать и исполнять Ординацию, но принимают ответственность лишь за себя, а не за всех. Не удовлетворившись таким решением, Иоанн потребовал в приказном порядке подписи и отзывы на Ординацию от духовенства Упсальской епархии и профессуры Упсальского университета.
22 марта 1575 года Ординацию все единодушно подписали. В отзыве подписантов говорилось: «Если правильно понимать Ординацию, признанную Церковью, учение изложено и объяснено в ней истинно, что же предписано о церемониях, то они одобряют и по существу, в том, однако, предположении, что они не вызовут соблазна»²⁴. Ободренный достигнутым успехом, Иоанн сделал еще один серьезный шаг к осуществлению своего замысла по переустройству Шведской Церкви.

 

Окончание в следующим номере

 

 

ШВЕДСКИЙ КОРОЛЬ ИОАНН (ЮХАН) III (1568 — 1592 ГГ.) И ЕГО ПРИМИРИТЕЛЬНАЯ ПОЛИТИКА ПО СБЛИЖЕНИЮ ПРОТЕСТАНТИЗМА С КАТОЛИЦИЗМОМ

 

Окончание. Начало в предыдущем номере

После единодушного подписания духовенством Упсальской епархии и профессорами Упсальского университета Ординации (1575), Иоанн III непосредственно приступил к осуществлению своей грандиозной идеи по воссоединению разделенных христианских Церквей–Лютеранской Шведской и Римской. Обстоятельства, скажем прямо, благоприятствовали планам короля: римский престол проявлял повышенный интерес к церковной политике короля, к
его реформам. Теперь на очередь ставился вопрос о возможной унии с Римом.
Папа Григория XIII (1572-1585 гг.) пристально следил за политико-церковными событиями в Швеции. Было бы в высшей степени несправедливо говорить о незаинтересованности Римской Церкви в деле заключения выгоднейшей для нее унии со Шведской Церковью. Рим делал в этом направлении гораздо больше, чем предполагалось. Римская Церковь, вдохновленная контрреформационными победами в Европе, была не прочь взять реванш за утраченное влияние в Скандинавских странах и просто ждала удобного случая. Личные убеждения Иоанна, его реформаторские стремления и вызванные ими недовольства со стороны духовенства, а позднее и правительства во главе с герцогом Карлом, показались в Риме самыми благоприятными союзниками в деле возвращения шведов в лоно Римской Церкви. Сестра польского короля Сигизмунда II Августа (1548-1572), королева Катерина Ягеллонка, ревностная католичка, по замыслу Римского престола, как раз подходила для миссии по обращению короля Иоанна в католическую веру. В этом отношении чаяния Рима были вполне обоснованными. Искренне преданная своему мужу верная ему королева делила с ним все невзгоды, трудности жизни и пользовалась большим влиянием на религиозные убеждения короля²⁵ .
С 1572 года она находилась в постоянной переписке с польским кардиналом Станиславом Гозием (154-1561), влиятельным церковно-историческим деятелем, проживавшим тогда в Риме, и, несомненно, во всем следовала его указаниям²⁶ .
В одном из писем к королеве кардинал хвалил ее за ревность к вере и даже выразил надежду, что через «скорое обращение своего супруга она может привести всю Швецию в лоно Римской Церкви»²⁷ . Королева Катерина получала аналогичные послания и от папы Григория; в них он восхвалял ее преданность Римскому престолу, заботу ее об обращении супруга. В ответ на послания папы королева обещала всецело быть послушной Римской Церкви.
Позднее и сам король, нуждаясь в помощи кардинала Гозия и папы для получения богатого наследства его супруги в Италии, вступил в прямую переписку с влиятельным кардиналом. Гозий в своих письмах не упускал случая дать понять шведскому королю, что устранение раздоров и восстановление церковных взаимоотношении между обеими Церквами возможно только через подчинение и послушание папе. От слов, с благословения папы, Гозий перешел к делу. Желая глубже прозондировать почву для пропаганды католической веры в Швеции, Гозий, с благословения того же папы Григория XIII летом 1574 года направил в Стокгольм иезуита Варсевича. Варсевич — в прошлом ученик знаменитого немецкого реформатора Ф. Меланхтона, перешедший в латинство,-слыл ловким придворным иезуитом и вместе с тем человеком ученым, пользовавшимся особым доверием короля Сигизмунда. Он прибыл в Стокгольм в качестве особого уполномоченного сестры королевы, якобы для ведения переговоров по семейным делам. Само собой разумеется, деятельность иезуита Варсевича не могла обойтись без взаимных бесед с Иоанном и Петром Фехтом, в противном случае он не имел возможности близко ознакомиться с реформаторскими планами короля.
Когда Гозий получил известие о введении новой Ординации и «Красной книги» (литургия, сборник, созданный по образу Римского Миссалла на латинском и шведском языках), то счел данный момент наиболее подходящим для проведения систематической пропаганды католической религии в Швеции. Появилась необходимость в таком агенте-миссионере, который обладал бы обширной ученостью и владел бы шведским языком. Выбор пал на норвежца-иезуита Лаврентия Николая, опытного миссионера, хорошо знавшего шведский язык. Его рекомендовал кардиналу Гозию сам генерал иезуитов. Лаврентий Николай, известный в Швеции как Клостерлассе, прибыл в Стокгольм в апреле 1576 года в сопровождении иезуита бельгийца Флоренция Феита. Миссия норвежца Николая заключалась в подготовки почвы для широкой пропаганды католической веры в Швеции. Хорошо образованный, прекрасно знавший сочинения протестантских реформаторов и отцов Церкви, ловкий иезуит чрезвычайно быстро сумел приобрести доверие короля и Стокгольмского духовенства. Во все времена могучим орудием, позволявшим Римско-Католической Церкви цепко держать в сфере своего влияния миллионы людей, была школа. Естественно, и в Швеции верная гвардия папы, иезуиты, готовили стратегию создания своих институтов в сфере образования. Скоро случай такой представился, и иезуиты смогли, наконец, осуществить свои планы. Повод к этому подал сам король Иоанн. Еще перед тем, как узаконить «Ординацию» 1575 года, он заявил, «чтобы в Стокгольме был свой Lector Theologiae для молодых людей из среды духовенства и двора, а равно и для посторонних лиц; так что они могли бы ознакомиться с основами нашей религии из лекций, ежедневно читаемых богословами»²⁸ . Клостерлассе с жаром поддержал намерение короля в этом вопросе. Когда вопрос об открытии особой коллегии в Стокгольме был близок разрешению, Кластелассе, благодаря особому уважению со стороны короля и дипломатическому искусству, удалось настолько «одурачить» шведское духовенство, что оно само, без чьей-либо инициативы, ходатайствовало перед королем о предоставлении Клостерлассе места ректора открывающейся коллегии. В 1576 году открылась так называемая «королевская коллегия». Она помещалась в здании бывшего францисканского монастыря на острове Риддархольмен или Рыцарском острове, входящего в состав старого города Стокгольма. Лаврентий Николай-Клостерлассе-назначался ректором коллегии и вместе с тем-профессором риторики и богословия. Свои чтения Клостерлассе (именно с этого времени он получил это прозвище) открыл перед солидной аудиторией, в числе которой были и городские пасторы. Успех превзошел все ожидания. Вскоре все школьное дело в Стокгольме очутилось под непосредственным контролем тайных иезуитов. Эта победа досталась иезуитам не без помощи короля Иоанна. Странного здесь ничего нет. При отсутствии сильного противодействия королевским реформам по переустройству Лютеранской Церкви Упсальский университет после изгнания из него профессоров-антилитургистов-противников Иоанновой литургии-существовал лишь номинально. Поэтому не было сильной оппозиции со стороны ученых профессоров, которые наверняка бы воспрепятствовали распространению католического вероучения в Швеции. В 1557 г. на помощь Клостерлассе прибыло в Швецию еще пятеро католических ученых. Одновременно начались переговоры об учреждении в Риме специальной семинарии для молодых шведов. Этот проект, правда, не удалось осуществить. Но и то, что было сделано иезуитом Николаем Лаврентием (Клостерлассе) и его сподвижниками за время их пребывания в Швеции, говорило о серьезных намерениях римского престола возвратить во что бы то ни стало утраченную Швецию в лоно Римской Церкви. Отсюда понятно стремление католической реакции использовать любые средства для достижения своей заветной цели-унии с Лютеранской Шведской Церковью.
Такова была общая расстановка сил двух враждующих между собой протестантского и католического лагерей, когда Иоанн III, повторяем, задумал претворить в жизнь свой грандиозный план по воссоединению Шведской и Римской Церквей.
Мечту о возможности такого воссоединения через унию, искусно поддерживаемую иезуитами, Иоанн решил осуществить в 1576 г. Он направил к папе посольство для переговоров о предстоящей унии. Римский папа Григорий XIII очень радушно принял послов. Правда, условия, предложенные королём, расходились с интересами папы и не могли быть им приняты. У Римского первосвященника были свои планы на унию; он возлагая надежды на время и искусство своих агентов, действовавших тогда в Швеции. Зато папа с нескрываемой радостью отнесся к просьбе Иоанна III отправить к нему особо уполномоченного легата для обсуждения предстоящей унии. Папа не только изъявил желание немедленно исполнить эту просьбу Иоанна, но, как он говорил послам, сам был готов отправиться в Швецию, если бы заботы о благе всей Церкви не принуждали его оставаться в Риме. Отсюда видно, сколь важна в глазах Рима была эта миссия. Успех задуманного предприятия зависел во многом от выбора кандидатуры. Папа решил направить в Стокгольм опытного монаха-иезуита Антонио Поссевино (Антоний Поссевин) человека ученого, с талантом дипломата, умевшего приспосабливаться ко всяким веяниям, неутомимого в трудах на благо Рима²⁹ . Поссевин прибыл в Стокгольм зимой 1577 г.; не возбуждая подозрений относительно настоящей цели своей поездки, он явился королю в качестве императорского посла. А подлинная цель настоящей миссии посланника папы Григория заключалась в том, «чтобы содействовать полному переходу Иоанна III в Римскую Церковь»³⁰ . Ознакомившись с положением дел, этот ловкий иезуит при содействии другого иезуита Клостерлассе и королевы Екатерины Ягеллонки вступил в письменные и устные переговоры с королем.
Иоанн серьезно отнесся к переговорам, нисколько не сомневаясь, что ему удастся убедить папу на принятие его условий и таким образом снискать лавры примирителя Церквей. Вопреки ожиданию короля Иоанна, переговоры относительно унии приняли совершенно иной оборот. На все вопросы шведского монарха Посевин не переставал повторять, что истинным католиком может быть тот, кто находится в видимом общении с Матерью-Церковью и ведет себя как истинный сын папы. Когда Поссевину не удалось поколебать убеждений короля, упорно отстаивавшего свою точку зрения в вопросах употребления причастия под двумя видами, отправления богослужений на шведском языке, брака пресвитеров и т.д., то он (Поссевин), круто изменив тактику, стал играть на чувствах впечатлительного короля. В один из патетических моментов Иоанн III вдруг выразил своё согласие принести Поссевину полное покаяние. После исповеди, заключив своего нового духовного наставника в объятия, он воскликнул: «Я обнимаю тебя и Католическую Церковь навеки!»³¹ . 6 мая 1578 г. вместе с двумя своими секретарями принял причастие из рук Поссевина и, казалось, подчинился Риму³² . На самом деле весь этот эпизод имел мимолетное значение. Иоанн вновь овладел собой и на другой день снова стал говорить Поссевину об условиях, без которых, по его мнению, объединие двух Церквей становится невозможным. Насколько король заблуждался относительно действительных намерений римо-католиков, настолько и Поссевино обманывался в своих надеждах сломить волю и убеждения Иоанна. Король Иоанн ставил свой авторитет выше авторитета представителей шведской иерархии и всех несогласных с его убеждениями считал их невеждами, изменниками, слугами дьявола и т. п.³³ . К тому же Иоанн «слишком протестант» по духу, чтобы беспрекословно подчиниться папе. Как справедливо подметил кардинал Гозий, по примеру своего отца, он сам хотел играть роль папы. Абсолютизм короля Иоанна III несомненно сказывался на его действиях, особенно в области церковной и внешней политики. Сам Поссевин вскоре убедился в этом. Неуступчивость, какую Иоанн обнаружил к Риму, некоторое охлаждение к религиозной унии — всё это заставило иезуита Поссевина отзываться об Иоанне с меньшим восторгом, нежели он делал до своего прибытия в Швецию. В одном из писем кардиналу Калио следующим образом охарактеризовал короля: «Иоанн III стремится в своем государстве к абсолютизму, он сильный враг народных движений. Правление в руках короля, а также двух-трех его приближенных, не выдающихся ни умом, ни добродетелью»³⁴ .
После сомнительного «обращения» Иоана III в католическую веру, как именуют католические историки этот период, переговоры возобновились. Антоний Поссевин, уверенный в своей победе, не считал теперь нужным скрывать своего убеждения о полнейшей несостоятельности примирения с Римской Церковью на требуемых королем условиях. Можно себе представить смущение и изумление короля, когда он услышал от него такие слова. Однако в душе Иоанн всё еще продолжал надеяться на благополучный исход его примирительных планов. В марте 1578 г. Поссевин по просьбе короля Иоанна отправил в Рим на рассмотрение папы условия вступления Шведской Церкви в унию. Примирительные условия изложены в 12 пунктах. Наиболее интересные из них мы приводим в тексте. Король Иоанн III настоятельно требовал:
1) чтобы папа повелел всем католикам молиться о восстановлении Римской Церкви на Скандинавии, не упоминая, однако, имени Швеции;
2) чтобы месса была отправляема на родном языке — шведском;
3) чтобы причастие было раздаваемо прихожанам под обоими видами;
4) чтобы епископы за государственные преступления подлежали суду короля;
5) чтобы не предъявлялось претензий на конфискованные государством церковные имущества;
6) чтобы учрежденная в Стокгольме «королевская коллегия» получила папское утверждение;
7) чтобы был дозволен брак пресвитеров, хотя целибат должен быть всячески поощряем;
9) чтобы король имел право принимать участие в лютеранском богослужении, пока Католическая Церковь не сделается господствующей в шведском государстве;
10) чтобы употребление святой воды и другие церемонии были исключены из обихода;
12) и, наконец, чтобы епископы, т.е. иерархи Шведской Церкви давали присягу на верность только королю.
Отсюда видно, как немного требовал Иоанн III от папы. В том же году король получил окончательный ответ из Рима. По всем главным пунктам папа категорически отказывался дать свое согласие, но соглашался сделать уступки в мелочах. Отрицательный ответ папы нисколько не поколебал убеждений короля Иоанна: он по-прежнему свято верил в истинность своих реформационных планов. Очевидно, могущественный шведский монарх никак не мог примириться с мыслью о невыполнимости предложенного им варианта унии с Римско-Католической Церковью. Он был так уверен в превосходстве своего плана и его выполнимости, что даже теперь, после получения отрицательного ответа, оставаясь непоколебимым в своих требованиях, не прекратил переговоры с Римом. Бесперспективность переговоров заставила Поссевина покинуть Швецию 28 мая 1579 г. До своего отъезда он имел возможность быть свидетелем крушения хитро задуманной интриги иезуитов. Многообещающая карьера Клостерлассе на преподавательском поприще обернулась провалом и притом по его же вине. Вначале осторожный и сдержанный в своих эмоциях, он с течением времени становился все более агрессивным в своих действиях по упрочению позиций католициизма в Швеции. Быстрый успех вскружил голову иезуита. Сбросив маску, он перестал контролировать свои действия и, в конце концов, позволил себе непростительный рискованный шаг-самовольно разрешил секретарю Иоанна III вступить в брак с женщиной, мужа которой он лишил жизни. Во избежание скандала король Иоанн отстранил Клостерлассе от должности ректора. Вдобавок ко всему вожди оппозиции разгадали двоедушную натуру Клостерлассе и стали всячески чернить его. Буря, поднявшаяся против него, не только не улеглась с течением времени, но, напротив, приняла еще больший размах. Уже народ, столичные пасторы и протестантские богословы обратились к королю с требованием, чтобы он в доказательство своей нелояльности к Римской Церкви не назначал сомнительных лиц на преподавательские должности, запретил употребление католических книг и удалил Клостерлассе. В это-то трудное для иезуитской партии время Поссевин покинул Швецию. По поручению папы Григория Поссевин вторично прибыл в Стокгольм и вступил в переговоры с королем. И снова ни одна из заинтересованных сторон не добилась положительных результатов. Иоанн III по-прежнему продолжал настаивать на принятии своих требований. Впрочем, и Поссевин уже не питал особой надежды на обращение короля. Оставив короля в покое, иезуиты прибегли к своей излюбленной тактике: пропаганде католицизма среди простого народа путем распространения католической литературы. Почин на этом поприще деятельности принадлежал духовнику королевы Катерины Гербсту. Кроме собственных сочинений, написанных им против «Новой Ординации», он, по свидетельству его врагов, в большом количестве распространял книги, напечатанные за границей. Поссевин находил количество ввозимых и печатаемых книг все-таки недостаточным, продолжал скупать массу житийных повествований, переписывал в большом количестве старинные шведские манускрипты, ратовал об открытии шведской типографии в Браунсберге (Восточная Пруссия). Неутомимый иезуит предлагал издать полный сборник житий шведских святых, а позже издать «очищенный от лютеранских заблуждений» перевод Библии. Но проект не удалось осуществить. Главную роль в литературной деятельности иезуитов играли полемические сочинения. Наибольшей распространенностью и популярностью пользовались полемические сочинения Клостерлассе, проявившего настоящую виртуозность в написании сомнительных пасквилей. Известен его знаменитый пасквиль под заглавием: «Послание сатаны, данное в преисподней в нашем королевском дворце Гледбург»³⁵ , — типичный образец полемических сочинений, написанных иезуитами.
Полемические сочинения протестантской партии заметно уступают по талантливости сочинениям Клостерлассе. Самым видным полемистом протестантской оппозиции считался Абрагам Ангерман, впоследствии ставшим архиепископом Упсальским (1593-1599). Отличался непримиримой ненавистью как к Римской Церкви, так и к реформам Иоанна III. Малейшая попытка или намек на сближение с папизмом в его глазах считались великим преступлением. Сочинения его не лишены остроумия и красноречия. Иоанн III, сам иногда употреблявший довольно крепкие выражения в адрес противников, положил конец разнузданной полемике, иезуиты еще раз должны были убедиться в тщетности их попыток вызвать реакцию среди шведского населения в пользу обращения их в католическую веру. В августе 1580 г. Поссевин и Кластерлассе навсегда покинули Швецию. Впрочем, провал миссии в Швеции не обескуражил Поссевина. В 1581г. он прибыл в Москву в качестве легата-посредника папы Григория XIII на переговорах русского царя Иоанна IV (1533 — 1584) с польским королем Стефаном Баторием (1576-1586).
Поссевин знал о сложной внешнеполитической обстановке в Русском государстве и надеялся с помощью братьев-иезуитов добиться уступок от Иоанна IV. А главной «его целью (как и в Швеции.-свящ. В. Г.) было не примирение враждующих, а подчинение Русской Церкви папскому престолу»³⁶ . И на этот раз, и тоже самодержец царь Иоанн Грозный, разгадал тайный замысел иезуита Поссевин. Надеждам папы не удалось сбыться и миссия Поссевин не увенчались успехом. Сделавшись врагом царя, Поссевин бежал из России. Спустя 8 лет скончалась Екатерина Ягеллонка, в лице которой Римская Церковь потеряла последнюю опору в Швеции. В том же году «королевская коллегия» перешла в руки протестантов. Так первая кампания папизма потерпела полное поражение в Швеции. Но не в духе иезуитов смиряться при неудачах, компенсированных поддержкой папства и щедрыми финансовыми средствами. При первом же удобном случае они не замедлили возобновить свои попытки взять реванш за утраченные позиции в Швеции. И случай этот вскоре представился.
О нем расскажем в следующем разделе настоящей статьи.
Поражение, которое потерпела католическая реакция в Швеции, с математической закономерностью привело к неосуществимости униональной политики Иоанна III с целью достичь компромисса в деле воссоединения двух противоборствующих Церквей. Это поражение лишь подчеркивает драматизм исторически сложившейся патовой ситуации, которая привила к крушению всей примирительной политики Иоанна III.
Не задайся он целью во что бы то ни стало достичь церковного единства с римской Церковью через унию, не выкажи он особой предупредительности, излишнего прагматизма к Римскому первосвященнику и его верной гвардии иезуитов, находившихся одно время при дворе короля, и, быть может, Швеция сделалась бы первым государством в Европе, где старокатолические тенденции завоевали бы себе прочное положение. В религиозной жизни Запада выступил бы на сцену новый фактор в лице новосозданной старокатолической Церкви в Швеции, и, по всей вероятности, история христианства в этой стране была бы совсем иная.
Но XVI век знает шведского короля Иоанна (Юхана III) таким, каким он был в реальной действительности. Прекрасно образованный государь, наделенный абсолютной властью, не был мудрым политиком, не был он и богословом в полном смысле этого слова, тем более-объективным аналитиком, который мог бы видеть всю сложность конкретных задач, требующих своего разрешения. По натуре впечатлительный и склонный к патетике Иоанн III под влиянием случая быстро менял свои планы или мнения, что привело к крушению всех его амбициозных планов по сближению с Римом. В подтверждение сказанного, сошлемся на один важный исторический момент, заставивший короля коренным образом изменить взгляды на Римскую Церковь. Кронпринц Сигизмунд, родной сын шведского монарха Иоанна III, с юных лет находившийся под влиянием матери и своего учителя иезуита Николая Милония, навсегда связал свою судьбу с Римской Церковью. А «это именно обстоятельство, чрезвычайно огорчившее Иоанна, и привело к окончательному разрыву короля с Римом»³⁷ -полному фиаско.

 

 

Протоиерей Валентин Голиковский,
кандидат богословский наук,
старший преподаватель Донской духовной семинарии,
настоятель храма
св. равноап. Ольги ст. Ольгинской Аксайского района

 

Список использованной литературы:
¹Шлёссер Ф. Всемирная история.-СПб.,-М.: М.О.Фольфа,1871, С.186.
² См. Там же, С.186.
³ Гейссер, проф. История Реформации, СС.92-97; 112-123.
⁴ Андерссон И. История Швеции: Пер. с шведского Н. А. Каринуева. Под ред. и предисловием Я.Я. Зутиса.- М. : иностранная литература, 1951, С. 166.
⁵ Поскольку новый король официально должен быть утвержден всеми сословиями риксдаг получил право своим авторитетом санкционировать смену королей.-свящ. В.Г.(С.4)
⁶ Андерссон И. Указ. соч., С.165-166(5)
⁷ Руманцев П., свящ. Письма из Швеции// Христианское чтение.-СПб., 1894, ч. II. Вып. 4, июл.-август-декабрь, С.113.
⁸ Кассандер (Георг Кассандер,1512-15660 // Знциклопедический словарь, издание Ф. А. Брокгауза и И.А. Ефрона.-СПб.,1895, Т. XIV, стб. 637.
⁹ См :Там же. Эго сочинение позднее по распоряжению короля Иоанна было переведено на шведский язык и издано в Стокгольме в 1577(1587)гг. — свящ. В. Г.
¹⁰ Пейпер Ф., проф. Кассандер, Георг: Пер. с рукописи свящ. В Гааге А.А Розонова // Православная богословская энциклопедия.-С.-Петербург,1908, т. IX, С.93.
¹¹ Дементьев Г. Ведение Реформации в Швеции.-СПб., 1892, С.112.
¹² См.: Чернышова О.В., Комаров Ю. Д. Церковь в Скандинавских странах. М.: наука, 1988, С.12.
¹³ Там же, С.12.
¹⁴ Дементьев Г. Указ. соч., С.114.
¹⁵ Там же, С.114.
¹⁶ Там же, С.115.
¹⁷ Dalin, Gesch. d. Reich. Schweden. III, 361-363. Цит. по: Цветаев Д.В. Протестантство и протестанты в России до эпохи преобразований. М. 1890. С. 539.
¹⁸ Небезынтересно, что часть литургистов и сторонников реформы Римско-католической Церкви являлись учениками Меланхтона и выходцами из Виттенбергского университета. После чего Виттенберг потерял свои авторитет в глазах старых лютеран. Центром лютеранского ригоризма и правоверия стали Йена и Росток. Большинство антилитургистов вышли из Ростока (-свящ. В. Г.).
¹⁹ Дементьев Г. Указ. соч., С. 116.
²⁰ См.: Там же, С.115.
²¹ Цит по: Свящ. П. Румянцев Указ. соч., С. 116.
²² См.: Там же, С. 117.
²³ Дементьев Г. Указ. соч., С. 116.
²⁴ Цит. по: свящ. П. Румянцев Указ. соч., С. 118.
²⁵ См.: Дементьев Г. Указ. соч., С. 110.
²⁶ Жикович Л. Кардинал Гозий и Польская Церковь его времени. С.-Петербург,1882, С.6.
²⁷ Дементьев Г. Указ. соч., С.113.
²⁸ Румянцев П.,свящ. Указ. соч., С. 135.
²⁹ См.: Журнал Министерства Народного Просвещения.-1893, сентябрь, С.110.
³⁰ Дементьев Г. Указ. соч., С. 120.
³¹ Дементьев Г. Указ. соч., С. 122.
³² См.:Там же, С. 121 — 122.
³³ Там же, С. 126.
³⁴ Форстен Г. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях. //Журнал Министерства народного просвещения.-СПб., 1893, сентябрь, С. 118.
³⁵ Румянцев П., свящ. Указ. соч., С. 43.
³⁶ Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычев). Самодержавие СПб., 1995, С.135.
³⁷ Румянцев П., свящ. Указ. соч., С. 145.

 

 

 

 

 

 

БОРЬБА ШВЕДСКИХ ЛЮТЕРАН ПРОТИВ КАТОЛИЧЕСКОЙ РЕАКЦИИ В ЕВРОПЕ

Со смертью шведского короля Иоанна III (1568-1592) литургический спор потерял свой жгучий характер. Но теперь еще более, чем прежде, возникшая вследствие реформ Иоанна Ш смута требовала самого неотложного и окончательного решения спорных церковных вопросов. Промедление было равносильно смерти. Назревала опасность для лютеранской Церкви Швеции со стороны непримиримого врага — Римского епископа. Насколько сильна была эта опасность, cтанет видно в ходе дальнейшего изложения событий.

Реформаторская деятельность Иоанна Ш имела целью создать в Швеции такую Церковь, которая в силу своего древневселенского характера допускала бы возможность воссоединения ее с Римско-католической церковью. Новационные устремления короля и вызванные ими религиозные смуты казались Риму самыми благоприятными союзниками в деле обращения шведов в лоно католицизма. Эта многообещающая кампания, как известно, закончилась полным провалом. Внезапная кончина короля, казалось бы, навсегда перечеркнула все планы католической реакции на реставрацию католицизма в Швеции. Произошло, однако, то, чего так долго ждало папство.

После смерти короля Иоанна (Юхана) III (1563-1592 гг.) на шведский престол должен был вступить его сын Сигизмунд. Понятно, с какой затаённой тревогой и опасением смотрели борцы за чистоту лютеранской веры на будущее. «Иоанн Ш — ещё швед, Сигизмунд Ш не принадлежал ни к какой национальности, он убежденный папист эпохи реакции, он не служил ни польским интересам, ни шведским, а интересам Рима»[1],- так охарактеризовал этого короля известный русский историк Г. В. Форстен. В том же духе отзывается о Сигизмунде и известный советский историк Б. Ф. Поршнев, называя его воспитанником иезуитов, фанатичным и деятельным католиком[2]. В другом месте этот же учёный, подводя итог всей деятельности Сигизмунда III Вазы (1592-1604), писал о нем, что Сигизмундова «политика была не национальной, а универсально-«наднациональной», он тоже пытался соединить короны нескольких государств

(имеется в виду польско-литовское и шведское государств.-Свящ. В.Г.) на своей голове, или, вернее, сложить их к подножию папского престола»[3].

Польский историк и писатель Станислав Радзивилл еще более оригинальным образом оценил деятельность короля Сигизмунда: «Он похож на книгу, в которой ничего не написано»[4].

В вопросе религии Сигизмунд III Ваза стремился сохранить и даже усилить старые, т.е. католические, черты шведской религиозной жизни, надеясь таким образом утвердить католицизм в Швеции. Никто не сомневался, что римский папа Климент V (1592-1606 гг.) тотчас же предпримет новый крестовой поход против Швеции с твёрдой уверенностью в успехе. И действительно, как только в Риме стало известно о смерти Иоанна III, папа посылает письмо Сигизмунду III, в котором излагает план предстоящей кампании. В частности, папа рекомендовал королю Сигизмунду поставить на вдовствующие шведские епархии католических епископов, главнейшей задачей которых, по замыслу папы, должно быть создание учебной базы — главного поставщика учёных кадров для новосозданной Шведской католической церкви[5]. Для этой цели Римский первосвященник рекомендовал Сигизмунду открыть в Стокгольме иезуитскую семинарию, а в случае неудачи советовал королю брать с собой в Польшу молодых способных шведов, которые могли бы там воспитываться в католической вере и обучаться в польских коллегиях[6].

В 1592 г., после смерти отца, Сигизмунд официально был объявлен королем Швеции. Он пытался быть монархом двух крупных государств — Польши и Швеции. В своих политико-религиозных планах Сигизмунд «опирался на реакционные круги шведской аристократии и находящиеся под их влиянием консервативные круги крестьянства»[7]. При активном содействии части шведских феодалов, консервативного крестьянства, зачастую крепко державшихся старых церковных обрядов[8], ему удалось на время подчинить себе страну. Но стечение обстоятельств не благоприятствовало планам короля. Дело в том, что внешнеполитические и религиозные интересы Польши и Швеции не были безоблачными и носили конфронтационный характер. Оба государства ко времени правления Сигизмунда уже тридцать лет боролись за обладание Ливонией[9]. Успех этой многолетней борьбы в большой степени зависел от политических и религиозных факторов. Сгладить назревшие противоречия, объединить две столь непохожие державы, да еще под эгидой Римского престола, оказалось невыполнимой миссией. Заметим, что с 1558 по 1582 гг. продолжались Ливонские войны — борьба православной России с лютеранской Швецией. И Иван IV оправдывал войну со Швецией по религиозным мотивам. Так, в 1560 г. на настоятельную просьбу германского императора прекратить войну Иван Грозный обвинил ливонцев в «нарушении наказа Господня и принятии учения лютерова».

Неразрешенные религиозные вопросы уже со времён Шмалькальденской войны (1546-1547 гг.) начинают сливаться с вопросами политическими. Сначала они идут как бы параллельно, придавая друг другу своеобразную окраску и оказывая влияние друг на друга; в период Тридцатилетней войны (между 1618 -1648 гг.) политические и религиозные проблемы не мыслятся один без другого, являются решительно нерасторжимыми.[10]. Предстоящее же правление короля-католика на престоле Швеции делало его в глазах герцога Зюдерманланского Карла, брата покойного короля Иоанна (Юхана) III (1568–1592), государственного совета и ортодоксально настроенных лютеран опаснейшим, непримиримым конкурентом в их схватке за политическое и религиозное влияние в Швеции. На время прекратив все раздоры, они были полны решимости отстаивать свои свободы в борьбе против нового короля до полной победы.

Быть может, если уж говорить объективно, шведы и рады были принять и признать нового короля, служить ему верой и правдой многие годы, но ревностным, довольно многочисленным защитникам юной протестантской Церкви Швеции, с силой и влиянием которых приходилось считаться даже герцогу Карлу, повсюду мерещился грозный призрак папизма, вследствие чего каждый шаг короля Сигизмунда III получал оценку в зависимости от того, в какой мере он приближал Шведскую лютеранскую церковь к вероучению и объединению с Римско-католической церковью. Отсюда и вытекала вынужденная самозащита представителей лютеранской церкви от посягательства со стороны короля Сигизмунда, закончившаяся в итоге сокрушительным поражением последнего. Дальнейшее изложение событий только подтвердит справедливость наших выводов.

 

УПСАЛЬСКИЙ СОБОР 1593 Г. И ЕГО ПОСТАНОВЛЕНИЯ

Ревнители лютеранской веры хорошо осознавали цену свободы евангелического исповедания и стремились к ее признанию в Швеции ещё до приезда Сигизмунда III. Иначе все их завоевания могли обернуться для них полным фиаско. Впрочем, опасность угрожала и с другой стороны: герцог Карл известен был своей склонностью к кальвинистскому учению. Принимая во внимание его преобладающее влияние на ход церковных событий, а также авторитет, каким он пользовался среди сторонников антилитургического движения и в народе, можно было с опасением думать, что при благоприятных обстоятельствах кальвинизм мог взять верх над лютеранством. Вопрос о скорейшем созыве общецерковного собора для окончательного умиротворения Церкви и прекращения литургического спора выступил на первый план, сделался велением времени, лозунгом дня. Все ревновавшие о благе Церкви и государства проникнуты были одним убеждением: помимо собора невозможен другой выход из критического положения, в каком в тот момент находились Шведская церковь и вместе с ней государство. Инициатива в осуществлении этого неотложного дела принадлежала, бесспорно, герцогу Карлу. По прибытии в Стокгольм он, наряду с другими государственными мероприятиями, поставил перед государственным советом вопрос о созыве собора и риксдага. Риксрод одобрил намерение герцога созвать собор и риксдаг, однако решил пока отложить обсуждение религиозных вопросов до лучших времен.

30 декабря 1592 г. во время перенесения тела короля Иоанна Ш в придворную церковь духовенство вручило герцогу прошение, в котором со своей стороны высказалось за настоятельную необходимость созыва собора. В конце февраля 1593 г. большая часть членов собора прибыла в Упсалу. Список духовных лиц — членов собора, дошедший до наших дней, содержит 306 имен, включая и епископов. В нем преобладающее большинство составляют капитулы, городские пасторы, пробсты, ректоры и затем духовенство Упсальской епархии. Но этот список, по всей вероятности, далеко не полон. Среди членов государственного совета первое место занимал Нильс Гюлленшерна. Это был человек преклонных лет, ловкий царедворец, не раз менявший партии и свои религиозные убеждения. На соборе присутствовал также член государственного совета канцлер Эрик Спарре, видный политик, противник абсолютизма и сторонник аристократического правления. «Все эти важные сановники в существе дел мало интересовались религиозными вопросами, считая их за нечто второстепенное, но на соборе они шли в ногу с духовенством и оказали ему немалую услугу…»[11].

Первого марта 1592 г. открыл свои заседания знаменитый Упсальский собор. На его торжественном открытии сам герцог Карл почему-то не присутствовал, он и потом не удостоил соборные заседания своим посещением. Риксдротс Нильс Гюлленшерна от имени правительства обратился к нации с речью, в которой изложил цели и задачи состоявшегося собора. Он выразил уверенность в том, что все собравшиеся делегаты в конечном итоге придут к единомыслию в христианском учении и церемониях. Прежде всего, Гюлленшерна, исходя из цели и задач соборных деяний, предложил делегатам рассмотреть один из проблематичных вопросов — Литургии Иоанна Ш — и решить вопрос о вероисповедании. Собрание с одобрением встретило эти предложения дротса. Тогда он со своей стороны дал клятвенное обещание отдать свою жизнь за истинную религию, изложенную в исповедании арх. Лаврентиуса Петри на основе написанного Ф. Меланхтоном апологии лютеранства — Аугсбургского исповедания (1530 г.) -,защищать её до гроба, не оставляя никаких надежд королю Сигизмунду изменить ход церковных дел в свою пользу.

Все триста делегатов единодушно выразили свою готовность хранить и защищать Аугсбургское исповедание, восстановив тем самым ортодоксальное лютеранское учение с тех пор не подвергавшееся изменениям. Упсальским собором также был подтверждён «Шведский церковный Устав 1571 г.»[12]

На следующем заседании решался вопрос о Литургии. Партия литургистов, оказавшись на соборе в меньшинстве и без всякой поддержки, не смогла оказать достойного сопротивления противникам Литургии, превратившимся к этому времени в грозную силу. И Литургия Иоанна по единодушному требованию всех участников съезда была осуждена. Епископы Линчепингский, Вестеросский и Абосский принесли публичное покаяние за то, что ранее приняли и подписали Литургию. За ними последовали заместители отсутствующих епископов, городские пасторы и другие лица. Наиболее скомпрометировавшие себя литургисты подверглись допросу. Осуждению подверглась также «Апология литургии», написанная пастором Петром Паули. Несмотря на раскаяние автора указанного сочинения, собор объявил его лишенным сана. Этим дело Паули не закончилось. За инсинуации против стокгольмской думы члены государственного совета вынесли решение о привлечении Паули к ответственности перед светским судом. По существу, несчастный Паули явился козлом отпущения за грехи литургистов. После чего последовало примирение между духовенством опальных частей государства и духовенством княжества. Осудив Литургию, отвергнув церковную Ординацию (1575г.), собор одновременно восстановил Ординацию 1572 г., или устав арх. Лаврентиуса Петри и старый служебник Олауса Петри[13]. Правда, в отношении последнего всей полноте соборных делегатов пришлось приложить немало усилий, прежде чем их постановления получили всеобщее признание.

20 марта, в день торжественного закрытия Упсальского собора, состоялось подписание соборного определения под названием «Формулы унии». Его подписали герцог Карл, члены совета, дворяне, профессора, епископы и члены капитулов. Ввиду важности соборного определения, не утратившего своего значения и в наше время, позволим себе более полно ознакомиться с ним.

Собор постановил, согласно определению: «Слово Божие, как оное изложено в Писаниях Св. Пророков, Евангелистов и Апостолов должно быть учимо, содержимо и исповедуемо, что Св. Писание происходит от Духа Святого и содержит в полноте все, что относится до христианского учения о Всемогущем Боге, нашем спасении, добрых делах и добродетелях, есть основание и утверждение правой христианской веры и правило для уразумления, различения и предварения всяческих религиозных споров, так что не имеется нужды в изъяснениях иных людей, св. отцов и других, которые по собственному произволению привнесли сюда нечто несогласное со Св. Писанием, и ни одному человеку, кто бы он ни был, не дозволяется изъяснять Слово Божие на основании собственного понимания, в каковом случае не должно принимать в уважение ни высокое положение, ни авторитет лица, но единое вышереченное Св. Писание»[14]. Важное решение вынес съезд относительно «Формулы унии», а именно: неуклонно держаться символов Апостольского, Никейского и Афанасьева, правого неизменяемого Аугсбургского исповедания[15]. Что же касается Литургии Иоанна, осужденной ранее духовенством, то она была признана в соборном определении поистине источником и причиной многих смятений, полной суеверия, одинаковой с папской мессой, служащей вратами и входом для всех других ужасных заблуждений папы. На этом основании Иоаннова Литургия была отвергнута всеми членами соборного съезда, которые «остро обязались никогда более её не принимать, не вводить в употребление, а равным образом не вводить и не принимать никаких папских учений или заблуждений…»[16]. Точно таким же образом в «Формуле унии» совершенно отрицались без каких-либо оговорок и все заблуждения цвинглиан, кальвинистов, а также анабаптистов-перекрещенцев и всех других еретиков[17].

Упсальским собором 1593 года, при обоюдном согласии духовенста и государственных чинов, «лютеранство провозглашено государственной религией, и было объявлено, что отныне в Швеции может совершаться лишь лютеранское богослужение»[18].

Деяния Упсальского собора не ограничились только решением вероучительных вопросов. Были детально рассмотрены и многие другие соборные документы, затрагивавшие внутренний и внешний строй церковной жизни, от решения которых зависело упрочение позиций Евангелическо-Лютеранской Церкви и Реформации в Швеции в целом. Как известно, Упсальский собор объединил насущные проблемы, характеризующие внутренний и внешний строй церковной жизни, в особом документе, известном под названием «Апелляция» (postulata). Этот чрезвычайно интересный документ содержит важные сведения о церковно-религиозной жизни того времени и вместе с тем знакомит нас с нуждами и чаяниями шведского лютеранского духовенства.

История знаменитого Упсальского собора имеет свой эпилог. Патриотизм и религиозное воодушевление представителей шведской нации сделали со своей стороны все от них зависящее для ограждения «чистого евангельского учения» и умиротворения Церкви. Как выразился один из современников и участников судьбоносных соборных решений, хотя блюдо и было готово, крышка была ещё не положена. Иными словами, принятым соборным постановлениям не доставало санкции короля Сигизмунда III. Все прекрасно понимали, что такой ревнитель католической Церкви, каким был Сигизмунд III, непременно попытается употребить в дело все находившиеся в его распоряжении средства для восстановления католицизма в Швеции. Блестящие успехи католической реакции в Польше могли заранее убедить короля Сигизмунда в успехе такого предприятия. Полная безуспешность усилий шведского дипломата и посла Густава Бьелке склонить короля к утверждению соборного определения только подтвердила справедливость опасений за будущность лютеранства в Швеции.

 

КАРЛ, ГЕРЦОГ ЗЮДЕРМАНЛАНСКИЙ И ЕГО БОРЬБА С СИГИЗМУНДОМ III ВАЗА (1592-1603)

В сентябре 1593 года в стокгольмские шхеры вошел корабль, привезший из Варшавы в Швецию нового короля. Сигизмунд III прибыл на родину, намереваясь надолго утвердить здесь сильную королевскую власть и восстановить католицизм. В своих политических и политико-религиозных планах Сигизмунд III рассчитывал на поддержку преданной части шведской аристократии и находящихся под их влиянием консервативных кругов крестьянства. Однажды уже подобный дипломатический маневр ему удался. Когда Сигизмунд III был официально объявлен в 1592 году королем Швеции, ему, повторяем, удалось, не выезжая из Польши, при помощи части шведских феодалов и консервативного крестьянства на время подчинить себе страну. Имелись в распоряжении короля и другие силы. В свите короля Сигизмунда III находился специально командированный ему на подмогу папой Климентом VIII (1592-1605) небезызвестный иезуит нунций Германик де Маласпина с многочисленной дружиной католических священников, иезуитов-советников. Папа, в свою очередь, наряду с морально-политической поддержкой, оказывал Сигизмунду III широкую финансовую помощь. «В Данциге короля встретил иезуитский нунций Повзинский, передавший ему от папы небольшой подарок в 20 тысяч эскудо для восстановления католической религии в Щвеции»[19].

Несмотря на серьезные изменения, происшедшие в Швеции (до приезда короля, как известно, состоялся Собор в Упсале, на котором были отменены церковные реформы Иоанна III, сближавшие Шведскую церковь с католицизмом, и было официально принято Аугсбургское исповедание), Сигизмунд III вступил со своими подданными в ожесточенную борьбу по религиозным и конституционным вопросам. Прежде всего, немедленно возобновились переговоры об утверждении соборного определения. Сигизмунд, как и следовало ожидать, не взирая на требования и протесты герцога Карла, брата покойного шведского короля Иоанна (Юхана) III, и духовенства, всячески затягивал ход переговоров, желая, видимо, выиграть время. Одновременно католические советники короля во главе с Маласпиной начали предпринимать первые попытки по осуществлению задуманного ими плана в пользу Рима. Сначала они стали открыто выражать пренебрежение к деяниям Упсальского собора и его постановлениям. В народе началось беспокойство и брожение. Отношения между враждующими партиями, во главе которых стояли Сигизмунд III и герцог Карл, скоро обострились. Это и понятно. Вожди лютеранства, имея во главе оппозиции герцога Карла, арх. Упсальского Ангермана — поборника христианской свободы в Швеции — в немалой степени содействовали возбуждению народных масс. Один случай еще более усугубил положение дела. Сигизмунд III под влиянием папского нунция Маласпины дал позволение католическому духовенству совершить в одной из лютеранских церквей погребение по католическому обряду. В результате в самом храме произошло кровавое столкновение между враждующими партиями, что повлекло за собой человеческие жертвы. Во избежание дальнейших беспорядков Сигизмунд III поспешно удалил Маласпину из страны. Положение Сигизмунда III легче от этого не стало. Если отношения дяди и племянника были недружественными еще до смерти Иоанна III, то теперь рознь между ними еще более обострились. В своих абсолютистских устремлениях Сигизмунд III воспринимал герцога Карла как оплот сопротивления, вокруг которого группируются все его враги. Вскоре вновь развернулась острая междоусобица, затянувшаяся до конца 90-х годов XVI столетия. Началась она в феврале 1594 года во время церемонии коронования Сигизмунда в Упсале, куда съехались представители всех сословий и чинов и где возобновились переговоры по соборному определению. Но Сигизмунд по-прежнему отказывался выполнять требования ортодоксальной части лютеран о признании решений Упсальского собора. Тогда представители шведской нации во главе с предстоятелем Шведской церкви арх. Ангерманом решили прибегнуть к крайнему средству. Королю предложили подписать документ, известный под названием «Соглашения чинов государства относительно религии», до его коронации. До того, как предложить королю подписать вышеупомянутый документ, представители шведского народа не без участия все того же арх. Ангермана и содействия герцога Карла ещё раз собрались в Упсале в одном из залов, где проходили заседания знаменитого Упсальского Собора (1593 г.), торжественно зачитали соборное определение и поклялись держаться Упсальского исповедания. Когда Сигизмунду III предложили подписать документ «Соглашения», он отказался это сделать. Тогда герцог Карл от лица всех сословий обратился к Сигизмунду III с требованием в 24 часа дать положительный ответ, угрожая в противном случае распустить риксрод, что для Сигизмунда было почти равносильно потере шведского трона. Королю пришлось уступить. Он понял, что дальнейшее упорство бесполезно. Соглашение было подписано, и 19 февраля 1594 года состоялась торжественная коронация. Во время коронации Сигизмунд дал клятву, «своей христианской верой, королевской честью и истиной защищать религию подданных, изложенную в Аугсбургском исповедании, принятую и одобренную в последние годы правления Г. Вазы и первые годы правления короля Иоанна III и потом утвержденную на Упсальском Соборе 1593 года»[20]. И после коронации Сигизмунд III еще раз клятвенно заверил своей королевской честью не причинять вреда лютеранской вере и не ставить на государственные должности лиц, не исповедующих общепризнанной религии страны[21].

Необычайным упорством и решимостью сословиям удалось вынудить короля Сигизмунда III присоединиться к их оппозиции в религиозном споре, камнем преткновения которого был Упсальский собор и его постановления. Впоследствии со всей очевидностью обнаружилось иезуитское двоедушие нового шведского короля[22], его ярый ригоризм к лютеранской вере и ко всему тому, что имело прямое или косвенное отношение к ней. Официальное признание им соборного определения послужило началом торжества лютеранства, его самоутверждения в шведском государстве. Это была вторая и очень важная победа лютеранской ортодоксии, послужившая и началу окончательного поражения Сигизмунда III. Только на некоторое время новоиспеченному монарху удалось добиться частичного удовлетворения своих требований по религиозным вопросам. Так, например, для шведских католиков, проживающих на территории Швеции, «в некоторых королевских замках в 1594 году было разрешено католическое богослужение»[23].

С разрывом унии с Польшей (1600 г.), которая ставила Швецию под угрозу католической контрреформации и привела в самом конце ХVI в. к междоусобной войне польско-шведского короля Сигизмунда Ш (1592-1604 гг., король польский с 1597 г.) с его дядей герцогом шведским Карлом, в Шведском государстве были ликвидированы и эти «остатки» католицизма. Вскоре Сигизмунд III, разочарованный и недовольный, вернулся в Польшу и там лелеял мечты вновь при удобном случае вернуться в Швецию, чтобы взять реванш за провал своих политико-религиозных планов. Герцог Карл вместе с государственным советом взяли в свои руки на время отсутствия Сигизмунда III управление государством и больше никогда не отдавали его королю. В 1598 г. Сигизмунд III при поддержке Габсбургских государей — испанского и австрийского — и папы Климента VIII, щедро одарявшего всех, кто только обещал ему содействие в деле обращения в католицизм еретических государств, попытался силой оружия вернуть себе шведский престол. Но безуспешно. Герцог Карл вышел победителем и в этой кровопролитной войне.

СТАНОВЛЕНИЕ ШВЕДСКОЙ ИМПЕРИИ

В 1589 г. он нанес поражение королю-католику в битве при Стонгебро (около Линчёпинга) и изгнал его навсегда из Швеции. В 1604 г., уже под конец своей жизни, герцог Карл стал королем Швеции с именем Карл IX (1604-1611 гг.). Новый король продолжал внутри страны политическую[24] и в принципе, церковную линию своего отца Густава Вазы.

В правление короля Карла IX партия кальвинистов усилилась и стала претендовать на ведущую роль в жизни Шведской церкви. Король употреблял всяческое старание, чтобы примирить между собой лютеран и кальвинистов. Шведское духовенство относилось враждебно к примирительным попыткам короля Карла IX, потому что в глазах лютеранского духовенства кальвинисты были не лучше католиков. Главной причиной, послужившей поводом к столкновению между королем Карлом IX и духовенством, было давнее нежелание короля признать для себя решения Упсальского собора и Аугсбургсгсого исповедания. Он неоднократно заявлял всем сословиям и лютеранскому духовенству, что не является приверженцем ни Кальвина, ни Лютера, а признает единственным авторитетом для себя Слово Божие — Св. Писание. И все же король, как и на Упсальском соборе в 1593 г., уступил нажиму со стороны Шведской церкви.

В 1607 г., наконец, состоялось примирение короля с духовенством: «Король согласился признать и включить в текст королевского удостоверения о религии указание вероопределения, но с оговоркой — поскольку они основаны на Слове Божием»[25].

С правлением семнадцатилетнего сына Карла IX Густава Адольфа II (1611-1632 гг.) наступили для Швеции времена благоденствия и процветания. Противоречия в отношении лютеранского учения, церемоний и богослужения прекратились[26]. Положение Упсальского архиепископа ещё более упрочилось. Предстоятель Шведской церкви имел огромное духовное влияние на жизнь шведского общества. В царствование Адольфа II проводились церковные мероприятия по улучшению организации книгопечатания издаваемой богослужебной литературы для духовенства и мирян. В 1613 г. был издан новый молитвенник, Библия; годом позже с благословения короля Адольфа II был создан новый перевод Библии[27].

Риксдаг (1617 г.) в Эрёбру стал важной вехой в укреплении лютеранства в Швеции, принявшего решение относительно смертной казни за связи с католической Польшей[28]. Это постановление с успехом применялось к противникам веры и государства. «Шведы, отрёкшиеся от лютеранства, должны были покинуть страну»[29].

В 1618 г. с момента начала «немецкой войны» или так называемой Тридцатилетней войны (1618-1648 гг.) Шведская лютеранская церковь занимала прочное положение в протестантском мире. Этому новому возрождению она была в большей степени обязана королю Густаву Адольфу II, самоотверженному борцу за великое дело Реформации, замечательному полководцу и государственному деятелю, создавшему могущественное шведское государство.

Описывая время правления Густава Адольфа II, немецкий историк Пфлуг-Гартунг отмечал: «Далекий от всякого фанатизма Г. Адольф был внутренне глубоко религиозен и это лучше всего характеризует его внутреннюю жизнь. В политике Г. Адольф был идеалистом. Его мысль охватывала все стороны жизни человеческой, особенно его народа»[30]. Именно в его царствование лютеранство окончательно утвердилось в Швеции. А Шведская церковь приобрела значительное влияние в стране, особенно за счёт образования, которое полностью находилось в её ведении. Приход становится центром духовной и культурной жизни, что способствовало развитию шведского языка и литературы. В возрождённом в 1617 г. знаменитом Упсальском университете благодаря густавианскому наследству (конфискованному церковному имуществу во время правления Густава Вазы I) состоялись первые промации. Первые учёные с докторскими степенями — свидетельство того, что Упсальский университет, открытый ещё в 1477 г., признан в равных правах с университетами Европы[31]. В XVII веке на территории шведского государства открылись новые университеты в Дербте (1632 г.), Або (1640 г.) и Лунде (1668г.). Лютеранская церковь, теснейшим образом связанная с политической и культурно-общественной жизнью шведского общества, имела и собственное представительство в четырёх-сословном риксдаге. Только в 1865-1866 гг. парламентская реформа отменила четырёх-сословный риксдаг и духовенство лишилось политической власти в стране[32]. В ведении Церкви находились школы и, как уже отмечалось, вся система образования. Она несла прямую ответственность за общественное мировоззрение, мораль, социальное призрение. Священник — главное действующее лицо на приходе, являлся духовным наставником, признанным авторитетом в вопросах веры, морали, культуры и политики. Важный элемент шведской государственности — запись актов гражданского состояния — находилась в ведении пастора, и от него зависели набор в рекруты и взыскания налоговых сборов[33].

Эпоха шведского великодержавия дала мощный толчок просветительской деятельности Шведской церкви на американском континенте. В 1638 г. началась её миссионерская деятельность в Северной Америке. В Делавере пастором Торкиллиусом Реовиусом была обустроена первая лютеранская церковь, а его сподвижник Юханнес Компаниус стал первым лютеранским миссионером среди индейцев в Новом Свете[34]. С «XVII и XVIII вв. Шведская церковь регулярно направляла своих священников в Америку»[35].

Справедливости ради отметим, что в отличие от католической Церкви Протестантские Церкви, упоённые успехами Реформации в Европе, долгое время оставались вне миссионеркой деятельности, они стали основательно заниматься миссиями только в конце XVIII-XIX вв. Значительную роль в протестантском ривайвелистском движении Европы и Америки играли распространившиеся по всему миру миссионерские «библейские общества, а также конфессиональные и межконфессиональные организации»[36].

Эпоху шведского абсолютизма, связанную с завоеваниями шведского короля Густава II Адольфа, бесспорно, можно считать венцом окончательного утверждения лютеранства в Швеции. Возглавляя фактически коалицию протестантских держав в 30-летней войне, главной целью которой было не столько достижение взаимных политико-экономических выгод от ведения войны, сколько оборона всего протестанского мира, Густав II Адольф сражался с католическими державами «Священной Германской Римской империей» — с Польшей, Австро-Венгрией. Это была борьба «двух миров, двух господствующих идей в европейском обществе, в которой частные интересы сливались в одно частное русло, становились частью общего дела»[37] (Реформации в Европе- Свящ. В. Г.).

Евангелическо-Лютеранская Церковь Швеции сделались в эту эпоху национальным знаменем шведского народа. Нетерпимая и властолюбивая ортодоксальность наложила свою печать на всё шведское общество. Негативизм шведского духовенства к католицизму и жестокие расправы с инакомыслящими — безусловно, тёмные стороны шведской истории. За один только 1675 г. в Швеции были казнены около 300 человек за связь с дьяволом и нечистой силой. «Последние «ведьминские» процессы состоялись в середине XVIII в., но уже без смертных приговоров»[38].

И всё же «представление о лютеранской вере и верности отечеству в такой степени сливались одно с другим, что быть католиком стало равнозначным, что быть врагом отечества»[39]. Однако под этой исключительной формой, в которую облеклась Шведская Евангелическо-Лютеранская Церковь, чувствовались горячая вера и твёрдое религиозное убеждение, проникнутое сильным влиянием воли и духа шведской нации. Кровь, пролитая в Тридцатилетней войне тысячами отважных шведов-адольфовцев, навсегда сделала лютеранство национальным религиозным исповеданием в великодержавной Швеции.

 

 

 

 

Протоиерей Валентин Голиковский,

кандидат богословских наук,

старший преподаватель Донской духовной семинарии

 

 

Примечания

[1] Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях 1544 — 1648 гг. //

ЖМНП.- СПб, 1893. июль, С.2.

[2] См.: Поршнев Б. Ф. Тридцатилетняя война и вступление в неё Швеции и московского государства. — М.: Наука, 1976. С. 27.

[3] Там же. С. 29.

[4] Новая история стран Европы и Америки XVI – XIX века. Ч.3.:учебник для вузов. Под редакцией

А. М. Родригеса, М. В. Пономарева,-М.: Владос,2008: §10 Польша в XVI-XIX вв. С. 252.

[5] Свящ. П. Румянцев. Письма..  «Христианское чтение»., 1894. июль-август, декабрь. С.147.

[6] Там же. С. 147.

[7] Флоря Б.Н. Русско — польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII вв. -М., 1973. С.581.

[8] См.: Андерссон  И.  история Швеции. Пер. с шведского Н. А. Каринуева.

Под. ред. и предисловием Я. Я. Зутиса.-М.: иностранная литература,1951.С.139.

[9] Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях 1544 — 1648 гг. //

ЖМНП.- СПб, 1892. Июль. С.301.

[10] Там же. С.301.

[11] Свящ. П. Румянцев. Указ. соч. С. 294.

[12] Чернышёва О. В., Комаров Ю.Д. Церковь в Скандинавских странах.-М.,1988. С. 12.

[13] См.:Свящ. П. Румянцев. Указ. соч. С. 300;

ср.: Дементьев Г. Введение Реформации в Швеции.-СПб.,1892. С. 129.

[14]Свящ. П. Румянцев. Указ. соч. С.308.

[15] См.: Там же. С. 308.

[16] См.: Там же. С. 310.

[17] См.: Там же. С. 311.

[18] Чернышева О.И., Комаров Ю.Д. Указ. соч. С. 12.

[19] Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях 1544 — 1648 гг. // Записки филологического факультета С — Петербургского университета. — СПб, 1894. Ч 34. С. 24.

[20] Свящ. П. Румянцев. Письма из Швеции. С. 318.

[21] См.: Там же. С.138.

[22] Доподлинно известно, что иезуиты присутствовавшие на коронации Сигизмунда  и посоветовали своему питомцу дать шведам клятвенное обещание в признании соборного определения лишь на словах, на деле Сигизмунд оставался ярым врагом лютеранства.-свящ. В.Г.

[23] Флоря Б. Н. Указ. соч. С 59.

[24] См.: Форстен Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях 1544 — 1648 гг. С. 21.

[25] Свящ. П. Румянцев. Густав Адольф II и его значение в истории Реформации // Христианское чтение – 1896.

ч. Ill. сентябрь – октябрь. С. 397.

[26] Gierow Krister. Thron und Altar. – In: Reformation in Europa. Herausgegeben von Oskar Tulin, edizion Leipzig, 1967. S. 207.

[27] Ibidem. S. 207.

[28] См.: Чернышёва О. В. Комаров Ю. Д. Указ. соч. С. 13.

[29] Там же. С. 13.

[30] Гартунг Пфлуг. Всемирная история (от эпохи великих открытий до Вестфальского мира – 1500-1648гг.): Пер. под ред. Н. И. Кареева и С Г. Лозинского — СПб., 1912. Т.2.Ч.2. С.839.

[31] См.: Чернышёва О. В., Комаров Ю. Д. Указ. соч. С. 14.

[32] Там же. С. 14.

[33] Там же. С. 18.

[34] См.: Чернышёва О. В., Комаров Ю. Д. Указ. соч. С. 13.

[35] Там же. С. 13.

[36] Э.П.П. Протестантизм //Православная энциклопедия.-М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2020.Т. LVIII., раздел: «Миссионерские движения». С. 464-465.

[37] Свящ. П. Румянцев. Густав Адольф II и его значение в истории Реформации // Христианское чтение — СПб., 1902г. — Вып. 9. Сентябрь. С.331.

[38] См.: Чернышёва О. В., Комаров Ю. Д. Указ. соч. С. 14.

[39] Свящ. П. Румянцев. Указ. соч. С.217.

 

 

 

 

 

 

 

История Успенского храма ст. Ольгинской Аксайского района

История основания станицы Ольгинской, как и ее замечательного храма, достаточно необычна – она имеет «двойное начало»: как донской казачий городок Махин и как станица Махинская, впоследствии переименованная, по названию придела в честь св. блгв. княгини Ольги в станичной Успенской церкви, в Ольгинскую.

Изначально храм был построен в станице Махинской (так тогда называлась станица Ольгинская), и в 1812 году освящен. Церковь была небольшой, деревянной и однопрестольной. Возводили ее на средства прихожан. До 1876 года Успенская церковь входила в состав Кагальницкого благочиния, а с 1877-го была причислена к Аксайскому благочинию.

С 1855 по 1901 год вокруг церкви были построены деревянная караулка, кирпичный дом с подвалом, здание церковно-приходской школы.

В 1855 году церковь была уже трехпрестольной. В 1893 году ее деревянное здание оказалось тесным для прихожан, и встал вопрос о постройке нового — каменного — храма.

В 1895 году были выделены подрядчики, прихожане собрали средства. Завершились строительство и работы по отделке внутреннего убранства храма в 1902 году. 28 апреля 1902 года новая каменная церковь Успения Пресвятой Богородицы была освящена. Новая церковь была пятикупольной и колокольня соединена с ней, в традициях донского храмостроительства. Как и в деревянной церкви постройки 1855 года, в ней было три престола: главный во имя Успения Божией Матери и два придельных: с правой стороны – во имя Благоверной княгини Ольги, и с левой – во имя иконы Божией Матери «Живоносный Источник»[1]. В Успенской церкви находилась местная реликвия — серебряный с позолотой напрестольный крест, с накладками из финифти и с надписью на оборотной стороне: «Подан графом Матвеем Платовым 1 октября 1817 года».

С 1902 года по 1904 год составлялась новая опись церковного имущества[2].

Как сообщают Клировые ведомости, «она новая, сооружена на средства прихожан. Кирпичная, с такой же колокольней, построенной в связи со зданием церкви. Стены храма и колокольни изнутри оштукатурены и побелены, а снаружи окрашены масляной краской; покрыто здание листовым  железом; иконостас мраморно-мозаичный; пол асфальтовый; ограда деревянная, окрашенная, временная. Стоит храм на старой церковной площади. По числу прихожан он очень вместителен»[3]. В штате причта новой церкви числилось два священника, диакон и два псаломщика[4].

После постройки каменного храма старое здание Успенской церкви до 1906 года находилось на прежнем месте: «Старая церковь, замененная новой, стоит рядом с последней… Богослужение теперь в ней не совершается»[5]. В 1906 году старое здание церкви было перенесено на окраину станицы: «Старая церковь, замененная новой в 1906 году, перенесена как приписная на окраину станицы и стоит вчерне»[6].

В 1910 году причт Успенской церкви имел две причтовых квартиры с церковноприходской школой, которые находились на станичной земле. Поскольку церковь в Войске Донском не имела своей «особо отмежеванной» земли, в 1910 году причт пользовался «от прихожан паевым казачьим наделом в количестве 47 десятин»[7].

В новой каменной Успенской церкви существовала библиотека: «В церковной библиотеке находится книг, предназначенных для чтения, 208 томов. Кроме того, в истекшем году, помимо Епархиальных и церковных ведомостей, выписывались журналы: «Миссионерское обозрение», «Духовная беседа», «Воскресный день» и «Кормчий»[8]. В 1909 году Успенскую церковь посещал высокопреосвященнейший Владимир (Сеньковский[9]) (1908-1914), архиепископ Донской и Новочеркасский.

Интересно, что помимо построенной Успенской церкви в ст. Ольгинской, в выявленных документальных источниках говорится о постройке в ст. Ольгинской еще и приписной Вознесенской церкви. Правда, нигде не упоминается о том, из какого материала был построен новый храм – был он каменным или деревянным. Если строительство Успенской церкви, длившееся семь лет, по смете должно было обойтись обществу ст. Ольгинской в 91569 рублей 35 копеек, то строительство Вознесенской церкви, длившееся четыре года, так же по смете, оценивалось в 24301 рубль 30 копеек. Следовательно, стоимость Вознесенской церкви была меньше стоимости Успенской церкви в 3,7 раз. Можно предположить, что Вознесенский храм был маленьким. Предположение о том, что новый храм был деревянным, не вполне обоснованно по двум причинам: во-первых, деревянные церкви строились обычно по времени от четырех месяцев до полутора лет, но никак не четыре года, во-вторых, в начале XX века, как говорилось выше, деревянные храмы уже не строились. Тем более что не было необходимости заново строить деревянное сооружение, поскольку в 1906 году еще не было разобрано здание старой Успенской церкви, которое было вынесено на окраину станицы и не использовалось для богослужений[10].

Вывод напрашивается сам собой: Вознесенская церковь была каменной, в то время, как упоминалось выше, уже не строили деревянных церквей. Установлено приблизительное место, где находилась Вознесенская церковь.

И по свидетельству старожилов ст. Ольгинской, Вознесенская церковь была, действительно, каменной и находилась где-то рядом с нынешним филиалом начальной Ольгинской школы №1.

Что касается разобранной старой Успенской церкви, ранее перемещенной на окраину станицы, то вопрос о ее местонахождении по сей день остается открытым до выявления соответствующих источников.

Таким образом, к 1909 году в ст. Ольгинской было две церкви – освященная в 1902 году трехпрестольная Успенская церковь и построенная в 1909-1910 годах приписная к Успенской однопрестольная Вознесенская церковь.

В 1929 году, «с введением пятилеток и началом насильственной коллективизации», религии как мешающей срочному построению казарменного социализма была объявлена открытая война, причем узаконенная. 8 апреля 1929 года ВЦИК и СНК издали печально знаменитое Постановление о религиозных объединениях, поставившее серьезное исповедание христианства вне закона. Вслед за Постановлением о религиозных объединениях, 18 мая 1929 года была принята новая редакция 4-й статьи конституции РСФСР. «Свобода религиозной пропаганды» для верующих была заменена «свободой религиозных исповеданий», при сохранении «свободы антирелигиозной пропаганды».

В комментарии к новой редакции Конституции прямо заявлялось, что религия лишь терпится государством, а «привлечение … новых кадров трудящихся, особенно детей, в число сторонников религии… вредно… и никоим образом не может находиться под защитой закона»[11]. После издания Постановления о религиозных организациях, повсеместно стали создаваться «союзы воинствующих безбожников». В течение 1929–1930 годов на Дону были закрыты храмы в 25 населенных пунктах, и это только те данные, которые сохранились в открытых фондах ГАРО[12]. В том же 1929 году с кафедрального Собора Ростова были сняты кресты[13].

Сталинская конституция 1936 года статьей 124 еще больше ослабила положение верующих, оставив им, вместо «свободы религиозных исповеданий (в редакции 29-го года), лишь «свободу отправления религиозных культов»[14]. В это время по Донской земле покатилась волна убийств священнослужителей и массового закрытия последних действовавших храмов. К этому времени относятся и сведения о закрытии церквей в ст. Ольгинской. Учетные карточки о закрытии церквей, молитвенных домов, часовен области с указанием протоколов гор- и райисполкомов «А – Ш» (Азовский – Шахтинский) содержат упоминания о трех протоколах, в которых говорится о ст. Ольгинской:

1. О расторжении договора с Успенской религиозной общиной в части пользования зданием сторожки в ст. Ольгинской (протокол № 1 от 29 января 1934 года)[15];
2. О закрытии Успенской церкви в ст. Ольгинской (протокол № 3 от 1 августа 1935 года)[16];
3. О закрытии церкви в ст. Ольгинской (протокол № 4 от 7 октября 1937 года)[17].

Первое решение, касающееся церкви в ст. Ольгинской – о расторжении договора с Успенской религиозной общиной в части пользования зданием сторожки вполне объясняется тем, что, согласно инструкции по проведению в жизнь Декрета об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, в первую очередь у церковных общин отбиралось имущество, находящееся вне церковных стен – земли, церковные и причтовые дома, транспортные средства, свечные заводы и т.п. Местный исполком, скорее всего, действовал, согласно именно этой логике. С 29 января 1934 года Успенская церковь ст. Ольгинской была лишена церковной сторожки, а 1 августа 1935 года было принято решение о закрытии и самой Успенской церкви. Решение исполкома от 7 октября 1937 года о закрытии церкви в ст. Ольгинской можно было бы истолковать как повторное по отношению к Успенской церкви, но, как говорилось выше, в 1909–1910 годах в ст. Ольгинской была построена приписная к Успенской однопрестольная Вознесенская церковь. Скорее всего, постановление от 7 октября 1937 года относилось именно к ней.

Как результат антицерковной политики Советской власти, Успенская церковь ст. Ольгинской была закрыта после принятия постановления исполкома[18] от 1 августа 1935 года. 7 октября 1937 года была закрыта последняя церковь в ст. Ольгинской – приписная к Успенской, Вознесенская церковь.

 

Разрушение Успенской церкви в годы Великой Отечественной войны

Уже недействующая Успенская церковь ст. Ольгинской была разрушена во время Великой Отечественной войны в 1942 году. По свидетельству очевидцев событий тех лет, которые тогда являлись прихожанками Успенского молитвенного дома станицы Ольгинской, Марии Павловны Сидоровой, 1926 года рождения, Антонины Павловны Швариокиной, 1928 года рождения, Натальи Павловны Крикуновой, 1932 года рождения, Антонины Ивановны Лебедевой, 1909 года рождения, Варвары Григорьевны Русиной, 1934 года рождения и Дарьи Александровны Медведевой, 1921 года рождения, Успенская церковь была взорвана по приказу руководства Советской Армии.

Из груды битого кирпича и обломков мраморного иконостаса разрушенного храма инженерные части Красной Армии наспех соорудили  переправу на левый берег Дона через затопленные половодьем Ольгинской дамбы поля. Ценой гибели храма было обеспечено беспорядочное отступление наших частей.

Из военных архивов того времени следует, что Советские войска Южного фронта, обороняя донские рубежи в нижнем течении Дона в 1942 году, попали в тяжелейшее положение, граничащее с разгромом со стороны вермахта, союзнических румынских частей и чехословацкой подвижной дивизии. 27 июля 1942 года противник численностью до трёх пехотных полков, при сильной артиллерийско-минометной поддержке, массированными бомбардировками по нашим передовым частям[19] что привело к разрушению дорог и прорыву знаменитой дамбы, вынудил наши войска Южного фронта в спешке оставить ст. Ольгинскую и другие близлежащие районы. В этой непростой ситуации, по-видимому, и было принято компромиссное решение советского командования о подрыве храма.

Все опрошенные нами свидетели подтвердили факт унитожения Успенской церкви в 1942 году с целью спасения, как говорилось выше, отступающих советских войск. Наиболее интересными представляются рассказы ныне покойных Антонины Ивановны Лебедевой и Дарьи Александровны Медведевой, сообщивших, что еще до взрыва храма в 1942 году были неудачные попытки разрушить церковь.

В настоящее время в живых из прихожан тех военных лет осталась только 90-летняя Н.П. Крикунова.

Сегодня достаточно непросто давать правовую оценку действиям наших военных, приведшим к гибели прекрасного храма. С одной стороны, сотни наших солдат и офицеров были спасены, благодаря разрушенному храму, с другой стороны, станица духовно осиротела и осталась на долгие годы без церкви.

Каменная Успенская церковь, некогда поражавшая своими объемами, великолепием и богатством интерьера, просуществовала всего лишь 40 лет. Все, что осталось от храма – это сохранившиеся у местной жительницы старинная фотография (см. в начале статьи) и осколки правого придела алтаря в честь св. блгв. княгини Ольги. Небольшие фрагменты с мозаичными вставками дореволюционного иконостаса можно увидеть и в новом храме святой равноапостольной княгини Ольги.

После административных ломок, которым подверглась Область Войска Донского в 1930-х годах, ст. Ольгинская из богатой станицы превратилась в небольшое провинциальное поселение с населением 5,5 тысяч человек – немногим меньше, чем в 1910 году. При слабых инфраструктуре и финансовой базе станицы о построении нового храма не могло быть и речи.

Но, как говорится, «…человек предполагает, а Бог располагает, и не в человеке путь его» (Иер. 10:23).

После закрытия Успенской церкви (1935) и разрушения храма (1942) в 1947 году богослужения в молитвенном доме ст. Олгинской стали совершатся на регулярной основе. Однако в 1959 году, в период хрущевской богоборческой кампании по ликвидации храмов, Успенский молитвенный дом был вновь закрыт[20].

 

Возрождение новой Успенской церкви, переименованной в храм святой равноапостольной Ольги (далее по тексту — Ольгинский храм)

С 18 мая 1996 года открывается новая страница в истории Успенской церкви ст. Ольгинской: сельская администрация по просьбе инициативной группы верующих передала приходу дом репрессированных казаков Рабоченковых. Священниками, окормлявшими новосозданную приходскую общину в 90-х годах, были иерей Алексей Чумак (1996-2000) — первый её настоятель, иерей Вячеслав Вознюк (2000) и протоиерей Геннадий Бунин (2000-2006). Все богослужения долгое время проходили в этом маленьком молитвенном доме.

С приходом священника Владимира Дяура (2006-2012) началось строительство нового кирпичного храма, отдаленно напоминающего по своему архитектурному решению строение первой деревянной станичной церкви.

1 мая 2008 года состоялось освящение закладного камня новой церкви тогдашним правящим архиепископом Ростовским и Новочеркасским Пантелеимоном (1995- 2011).

В последующие годы настоятельства отца Владимира проделан большой объем работ по строительству храма.

В 2012 году новый храм обрел золотые купола трудами строителей и жертвователей при непосредственном руководстве настоятелей Успенского прихода: тогдашнего священника иерея Владимира Дяура и протоиерея Валентина Голиковского, прибывшего в Ростовскую-на-Дону епархию из Санкт-Петербурга.

С 16 октября 2012 года настоятелем станичного храма является протоиерей Валентин Голиковский. С его приходом полностью завершены строительные работы по благоустройству внутреннего интерьера строящегося храма, включая работы по изготовлению, установке мраморного иконостаса (по эскизам иконостаса разрушенной Успенской церкви), престола, жертвенника, настенной росписи апсидной и боковых частей алтаря.

Колокольня храма обрела новый купол со шпилем и золоченым крестом. Над центральными массивными коваными вратами храма и его апсидной части установлены мозаичные иконы Нерукотворного Образа Спасителя,

св. равноапостольной кн. Ольги.

На обустроенной территории храма построены: хозпомещения, детская театральная площадка, летняя беседка с каменным садом и фонтаном, игровой комплекс с бассейном для воспитанников воскресной школы.

В помещении цокольного этажа храма располагается великолепная воскресная школа со столовой, оснащенная современным учебным классом с компьютерным и вентиляционным оборудованием.

20 апреля 2014 года, на Св. Пасху, в жизни Успенского прихода и станичников ст. Ольгинской произошло знаменательное событие. Община перешла в новый храмовый комплекс, в котором теперь регулярно совершаются богослужения и все приходские мероприятия.

Спустя долгих 87 лет после трагических событий закрытия и разрушения старого храма, новый храм принял в свое лоно всех верующих во Христе Иисусе, Господе нашем. Историческая справедливость наконец-то восторжествовала. Эстафета преемственности от некогда поруганного и уничтоженного старого храма отныне передана благодарными потомками новому храму, переименованному по благословению правящего архиерея митрополита Меркурия в честь св. равноапостольной кн. Ольги, с сохранением храмового праздника Успения Божией Матери — в память некогда существовавшего Успенского храма.

 

Великое освящение храма в честь святой равноапостольной кн. Ольги

В 2021 году в жизни прихода и станицы произошло ещё одно знаменательное событие – долгожданное Освящение храма.

24 июля 2021 года, в день памяти святой равноапостольной княгини Ольги, Глава Донской митрополии митрополит Ростовский и Новочеркасский Меркурий совершил Великое освящение храма во имя равноапостольной княгини Ольги в станице Ольгинской. По его окончании состоялся крестный ход вокруг храма,

после чего митрополит Меркурий, при стечении многочисленных станичников и приглашенных гостей,

совершил Божественную литургию в сослужении викария Ростовской епархии епископа Таганрогского Артемия.

В числе сослуживших также были настоятель Ольгинского храма протоиерей Валентин Голиковский, благочинный Аксайского округа иерей Алексий Шилов, благочинный Западного округа города Ростова-на-Дону иерей Александр Литвиненко, епархиальный древлехранитель иеромонах Маврикий (Звягинцев), клирики епархии

Известные церковные песнопения Литургии — иконы музыкальных звуков — на высоком профессиональном уровне исполнил мужской хор под управлением протодиакона Владимира Зубрицкого. По окончании Божественной литургии настоятель протоиерей Валентин Голиковский выразил сугубую благодарность митрополиту Меркурию за совместное евхаристическое общение в день Великого освящения храма, за духовно-интеллектуальную поддержку в строительстве храма-его возрождении.

Настоятель и все благотворители, жертвователи, принимавшие участие в деле созидания станичного храма, были по достоинству отмечены правящим архиереем высокими наградами: памятными медалями, Патриаршими грамотами и орденами.

На память о благословенном дне Великого освящения Его Высокопреосвященство митрополит Меркурий преподнес в дар храму икону Божией Матери «Тихвинская», под спасительным покровом которой сохраняется и Ольгинский храм.

В своём заключительном слове к собравшимся верующим Владыка Митрополит, в частности, сказал: «Осознавая необходимость присутствия в станице храма Божиего, небольшая группа людей решила воссоздать здесь некогда разрушенный святой храм. Да, он намного меньше, нежели бывший. Но самое главное, что отсюда бьет тот же живительный источник благодати Святого Духа, который оживотворяет всю нашу жизнь. Я верю в то, что этот святой храм, освященный в честь первой благовестницы христианства на Руси, великой княгини Ольги, будет источником тех живительных сил Господних, припадая к которым каждый человек обретет новые силы, духовный жизненный импульс к дальнейшему шествованию во многих тяготах и обстоятельствах этой жизни».

И действительно, как тонко отметил Святитель, велико значение православного храма как могучей скрепы в деле духовного возрождении и спасения человека. Жители станицы свято верят, что новый храм, явленный миру, как птица Феникс из пепла, будет до скончания века оберегать своим спасительным благодатным покровом всех страждущих и обремененных, жаждущих спасения и жизни вечной. В православном сознании верующего человека Божий храм — Небо на земле — является колыбелью спасения, а для станичников — еще и реальным знаменем духовного возрождения станицы Ольгинской.

России еще предстоит пройти тернистый путь огненных испытаний и великого пробуждения. Но не угаснет на Донской земле источник православной веры в сердцах верных, и да сохранит Господь нашу Русскую Православную Церковь и родное Отечество, молитвами богомудрой первоугодницы Божией святой равноапостольной Ольги и всех святых, в земле Российской просиявших.

 

 

 

Кандидат богословских наук,

старший преподаватель Донской духовной семинарии

протоиерей Валентин Голиковский

 

Список использованных источников и литературы:

[1] ГАРО. Ф. 301. Оп. 8. Д. 1658. Л. 53.

[2] Там же. Д. 11752. Л. 66.

[3] ГАРО. Ф. 226. Оп. 3. Д. 10957. Л. 53.

[4] Там же. Л. 53.

[5] Там же.

[6] Там же. Д. 11486. Л. 63.

[7] Там же. Д. 11752. Л. 66.

[8] Там же. Л. 66 об.

[9] Чибисова С.П. История Донской (Ростовской-на-Дону) епархии в биографиях архипастырей. Издательство Ростовской-на-Дону епархии, 2006. С. 79.

[10] ГАРО. Ф. 226. Оп. 3. Д. 11486. Л.63.

[11] Русская Православная Церковь и коммунистическое государство 1917-1941. Документы и фотоматериалы. Москва, Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 1996. С. 250-261.

[12] Ракитин С. В. Хронология борьбы советского государства против Русской Православной Церкви на Донской земле в военный период(1917-1941гг.). С. 58-59.

[13] Например, ГАРО. Ф. Р-1446. Оп. 1. Д.82.

[14] Ракитин С.В. Хронология борьбы советского государства против Русской Православной Церкви на Донской земле в довоенный период (1917 – 1941 гг.). С. 60.

[15] Там же. С. 61.

[16] ГАРО. Ф. Р-4173. Оп. 6. Д. 303. Л. 1.

[17] Там же. Л.63.

[18] Там же. Л.7.

[19] См.: Оборона советских войск в нижнем течении Дона летом 1942 года

(от «Блау» до «Эдельвейса»)://http: //1942/ru /oborona-sovetskikh-vojsk-v-nizhnem-techenii-dona-letom-1942goda.

[20] ГАРО. Ф. Р-4173. Оп. 4. Д. 95.